Прошедшие в октябре 2024 г. выборы в Грузии приковали внимание как России, так и Европы. Для Москвы они имеют если не поворотное, то важное значение сразу в двух контекстах. Во-первых, итоги выборов определят дальнейшую траекторию российско-грузинских отношений. Во-вторых, результаты могут повлиять на ситуацию на Южном Кавказе, что может привести к преобразованию политики России в регионе.
Выбор между Западом и Россией?
Оппозиция и власть в Грузии представляли выбор политического пути в черно-белых тонах. Для оппозиционных сил это был «выбор между ЕС и Россией». Иными словами, правящая партия готова вернуть Грузию в сферу влияния Москвы, отказавшись от западного пути. Для власти это был «выбор между войной и миром». С их точки зрения, оппозиция стремится превратить Грузию во вторую Украину, которая должна противостоять России. Правящая партия же считает, что Тбилиси может достичь своих целей во внешней политики без прямой конфронтации с Россией и превращения Грузии в инструмент ЕС и США. Видение России грузинского выбора близко к тому, как видит ситуацию правящая партия. Именно в этом их подходы сходятся.
Чтобы не уходить в черно-белые тона важно напомнить два важных обстоятельства. Во-первых, именно при правящей партии, победившей на выборах, в Конституции Грузии в 78-ой статье была закреплена необходимость принятия конституционными органами всех возможных мер для будущей полной интеграции Грузии в ЕС и НАТО. За несколько месяцев до выборов правящая партия подтвердила свой выбор, заявив, что не собирается убирать данный пункт из основного закона страны. Во-вторых, именно при правящей партии в декабре 2023 г. Грузия получила статус официального кандидата на вступление в ЕС. Это не позволяет сделать вывод о том, что действующая власть является антиевропейской и пророссийской.
Читайте также
Против данного положения говорят следующие доводы. Во-первых, в мае 2023 г. Россия отменила визовый режим для граждан Грузии, действовавший с 2000 г. и возобновила прямое авиасообщение, которое было приостановлено в 2019 г. из-за протестов на фоне инцидента с российским депутатом в грузинском парламенте. Если по второму вопросу, можно сказать, что отношения «вышли в ноль», то первое решение можно расценивать как прогресс. Во-вторых, грузинские власти приняли ряд законов, которые идут вразрез с общим западным вектором и совпадают с российской парадигмой. Речь идет о законе «О прозрачности иностранного влияния» («Закон об иноагентах») и запрете пропаганды ЛГБТ. Первый вопрос имеет больше внутриполитическое измерение, чем глобальное, как это часто представляется. После того, как Грузия взяла прагматичный курс, не желая присоединяться к антиросийским санкциям, на фоне конфликта на Украине власти начали ощущать более сильное внутреннее давление со стороны организаций, которые получают иностранное финансирование. Второй вопрос имеет отношение к консервативному укладу грузинского общества и особого места религии, в частности Грузинской православной Церкви. Иными словами, он также имеет внутриполитическое измерение, а не глобальное. Действительно, оба решения резонируют с аналогичными законами, которые были приняты в России, что вызывает недовольство со стороны прозападной части грузинского общества и сторонних наблюдателей.
Значение выборов для России
Двусторонние отношения. По мере нарастания конфликта на Украине противостояние между Западом и Россией на Южном Кавказе усилилось. В этом контексте общий подход Москвы к региону связан с ее желанием снизить присутствие и влияние Запада. В связи с чем Россия рассматривает победу правящей партии в Грузии как возможность если не ослабления позиций Брюсселя и Вашингтона, то как шаг к нормализации отношений между Тбилиси и Москвой. Основным камнем преткновения остаются вопросы, связанные с Абхазией и Южной Осетией. На следующий день после победы на выборах премьер-министр Ираклий Кобахидзе заявил, что Грузия не планирует восстанавливать дипломатические отношения с Россией «из-за оккупации 20% территории». В этом смысле мяч находится на стороне Москвы, которая должна сделать шаг навстречу по этому вопросу, если она стремится нормализовать отношения. При этом в Москве заявляли о своей заинтересованности в нормализации отношений между Грузией, Абхазией и Южной Осетией.
Если смотреть на ситуацию нелинейно, то можно выделить факторы, которые затормозят процесс нормализации отношений между Тбилиси и Москвой. Во-первых, «толчок» Грузии в сторону России возник после появления факторов давления со стороны Брюсселя и Вашингтона на фоне украинского кризиса. В этом контексте в случае его заморозки в 2025 г. может случится снижение давления на Тбилиси в случае, если Брюссель или Вашингтон найдут «развязки» с Москвой. С одной стороны, это позволит ускорить нормализацию между Россией и Грузией, поскольку ослабнет сдерживающий фактор. С другой стороны, снижение давления может привести к усиление западного вектора Грузии, поскольку Запад перестанет напрямую связывать прозападную позицию Грузии с необходимостью предпринимать антироссийские шаги. Однако если политика Грузии будет включать в себя европейский, а не евроатлантический вектор, то данный сценарий может будет приемлемым для Москвы.
Во-вторых, после выборов правящая партия не ослабила свои позиции в стране, что может отразиться на ее жесткой переговорной линии. Бескомпромиссный подход Грузии в отношении Абхазии и Южной Осетии основан на односторонних уступках со стороны Москвы, Сухума и Цхинвала. В этом контексте России будет сложно маневрировать. Отказ же России от уступок не приведет к ожидаемой нормализации. При этом, у Москвы уже формируется некий modus operandi на Южном Кавказе, который заключается в следующем: можно уступить позиции «на земле», если цена их удержания будет стоить ухудшения отношений со всей страной. Первым примером данной стратегической модели является уход российских миротворцев из Нагорного Карабаха после этнической чистки армянского населения со стороны Азербайджана. С одной стороны, целесообразность пребывания миротворческого контингента исчезла ввиду отсутствия армянского населения. С другой стороны, борьба за сохранение присутствия «на земле» негативно повлияла бы на отношения между Баку и Москвы. В связи с чем Россия выбрала путь ухода с территорий взамен на возможное улучшение отношений с Азербайджаном. Второй пример связан уже с Арменией: Москва соглашается с ситуацией, когда Ереван просит российских пограничников покинуть международный аэропорт «Звартноц», армяно-азербайджанскую границу и КПП на армяно-иранской границе. Сопротивление этому предложению могло обострить и без того сложные отношения между Арменией и Россией.
В случае Абхазии и Южной Осетии реализовать данный подход будет, конечно, сложнее. Двумя важными вопросами на повестке являются военные базы (7-я военная база в Абхазии и 4-я военная база в Южной Осетии) и статус самих республик. В первом случае ситуация осложняется планами по созданию военно-морской базы в Абхазии, что является важным проектом для России в контексте удержания позиций на Черном море. При этом продолжает наблюдаться кризис в отношениях между Россией и Абхазией (Москва приостановила соцвыплаты в Абхазии и стала поставлять электричество по рыночной цене). Однако в будущем может создаться парадоксальная ситуация, когда на повестке будет процесс нормализации отношений Грузии с Абхазией и Южной Осетией с перспективой на интеграцию, при этом «на земле» ситуация для обычных людей никак не измениться. Это может создать предпосылки для отделения двух треков Грузия-Абхазия и Грузия-Осетия от Грузия-Россия.
Региональный контекст. Прошедшие выборы в Грузии имеют также региональный контекст. Иными словами, внутренний политический баланс и внешнеполитический вектор в Грузии будут оказывать влияние на ситуацию на Южном Кавказе.
Во-первых, поражение оппозиции и победа правящей партии, как минимум, в краткосрочной перспективе затормозят сближение Тбилиси с ЕС и НАТО. В этом смысле для Армении осложняется географическая связь с Европой, которая на сегодняшний день обеспечивается через Грузию. Единственной опцией для Запада сохранить доступ к Армении является либо нормализация отношений с Грузией, либо открытие армяно-турецкой границы. Данный расклад может придать уверенность Москве в отношениях с Арменией, поскольку Грузия, у которой будет непрозападный политический ориентир, не станет более выступать связующим звеном между Ереваном и Брюсселем. Поэтому, вероятно, в России будут ожидать дальнейших шагов Еревана в сторону Москвы для демонстрации сбалансированного внешнеполитического курса. Это может выражаться, как минимум, в снижении антироссийской риторики, исходящей со стороны армянских официальных лиц. В противном случае, если Ереван останется единственным партнером Запада в регионе, он будет ощущать давление уже не только Москвы, но и возможно, Тбилиси и Тегерана, дополнительно к уже имеющемуся прессингу со стороны Баку и Анкары.
Во-вторых, грузинская внешнеполитическая модель может показаться привлекательной для Армении. С одной стороны, сохранение курса на сближение с ЕС без обострения отношений. С другой стороны, речь может идти о выстраивании конструктивного формата отношений с Россией. Для Москвы данный сценарий развития ситуации можно считать позитивным, поскольку в этом смысле отношения между Арменией и Западом не будут направлены против Москвы.
***
Таким образом, выборы в Грузии с одной стороны, сохранили окно возможностей для нормализации отношений с Россией, с другой стороны, сделали это окно более крепким. Однако это окно не будет с легкостью открываться. При этом региональный эффект результатов выборов имеет позитивный потенциал для Москвы, поскольку способен оказать влияние на корректировку внешнеполитического курса Армении.
Сергей Мелконян, к.и.н., научный сотрудник АПРИ Армения