Мы, христиане, отличаемся формой служения, а не степенью близости или отдалённости от Бога.
Гегель, который пытался применить свою знаменитую триаду (тезис — антитезис — синтез) ко всем явлениям реальности, использовал этот подход и в вопросах религии. Этому посвящён его объёмный труд, на самом деле — серия лекций, записанных его учениками, под названием «Философия религии».
Свою диалектическую методологию немецкий философ применял, в частности, к Святой Троице. Согласно его взглядам, «царство Отца» — это существование Бога до сотворения мира, область логических категорий. «Царство Сына» — это сотворённый мир, не только природы, но и духа. Христос умирает в этом мире и возрождается в «мире духа». Это и есть синтез первых двух — духовное сообщество верующих, объединённых нравственными принципами.
Таким образом, высшее проявление духа — это духовное сообщество, то есть церковь. По-гречески — ἐκκλησία, по-латыни — Ecclesiam, а по-немецки — Gemeinde, что буквально означает «община», объединённая моральными принципами.
Читайте также
У большинства правителей мира иное представление: церковь для них — это некое учреждение, ведомство, министерство, в котором они должны назначать людей на должности, а эти чиновники должны «управлять» духовной жизнью по вкусу самих властей.
В этом контексте можно вспомнить проблему «инвеституры» в средневековой Европе — кто должен назначать епископов (которые также играли светскую роль): тот или иной монарх или Папа Римский? По этой теме между сторонами происходили серьёзные конфликты — далеко не в форме академических споров.
В этом отношении нынешние власти Армении, по сути, не отличаются от других правителей мира. Но так как они привыкли прикрывать свои желания словом «народ», они не говорят прямо: «Дайте нам право назначать церковные должности». Вместо этого они заявляют: «Дайте это право народу», — понимая под «народом» толпу собственных поклонников.
Между тем, как уже было сказано, церковь — это уже и есть народ. Призывы «вернуть церковь народу» абсурдны: невозможно передать народ народу.
Всё это происходит также из ложного представления, будто церковь имеет такую же вертикальную структуру, как государственная система — правительство, министры, департаменты, управления и т.д. На самом деле структура церкви по своей сути не вертикальна: среди верующих, среди нас, христиан, в моём понимании, иерархии не существует.
Священник не ближе к Богу, чем я, вардапет не ближе, а католикос — не самый близкий. В этом смысле между нами нет никакой разницы. Различие только в форме служения.
И это, кстати, не означает, что мы, «миряне» (хотя я и не люблю это слово), не служим по мере своих сил в отведённом нам пространстве.
Другой вопрос — насколько хорошо мы, слуги Божьи, все и всегда выполняем своё служение. Конечно, не всегда. Мы ошибаемся, не до конца справляемся, совершаем грехи. Это касается всех, и об этом, конечно, нужно говорить.
Но когда об этом начинают говорить власти, государственные чиновники, особенно когда они угрожают с помощью государственного аппарата выяснять, кто монах, а кто нет — это означает вторжение иерархической, вертикальной системы в горизонтальную.
Такие действия, во-первых, незаконны — они противоречат нашей Конституции.
Во-вторых, это нарушает нормальную общественную жизнь, создавая ненужную напряжённость в уже напряжённой ситуации.
Но ведь цель власти как раз в этом.
Арам АБРАМЯН
Газета «Аравот»
17.06.2025
