А свобода — то, что он хочет?
Бургомистр говорит: «Во избежание эпидемии глазных болезней, и только поэтому, на небо смотреть воспрещается. Что происходит на небе, вы узнаете из коммюнике, которое по мере надобности будет выпускать личный секретарь господина Дракона».
Ясно, что это отрывок из пьесы Евгения Шварца «Дракон».
Если перенести этот приказ в армянскую реальность XXI века, его можно переформулировать так: не выходите из дома, не смотрите, голубое небо или серое — всё уже сказано в Facebook.
Читайте также
А кто задаёт повестку в Facebook? Естественно — Дракон. И ему даже не нужен личный секретарь — он пишет сам.
Как становятся Драконом — вот в чём проблема.
Причём сегодняшние Драконы говорят не от имени Бога, а от имени «народа». Так продолжается уже как минимум два с половиной века. Чтобы дойти до истоков, стоит вспомнить Жан-Жака Руссо:
«Если кто-то отказывается подчиниться общей воле, его заставят, а это означает не что иное, как принудить его быть свободным».
Что получается? Где-то появляется некая «общая воля» (то есть Дракон), у которой есть собственные представления о свободе — и в соответствии с этими представлениями она заставляет людей быть свободными.
Разумеется, возникает вопрос: как формируется «общая воля»?
Может, вы скажете — через выборы? Но мы многократно убеждались, насколько шатким является этот механизм для формирования «общей воли».
На выборах может победить человек, который, кроме собственной воли, никакой другой не признаёт.
Выборы подвержены влиянию — например, информационных или политтехнологических факторов, которые по своей сути вообще не связаны с самой «волей».
Допустим, в результате выборов формируется «общая воля» — а те, кто не согласен с большинством, они разве входят в эту «волю»?
Теперь давайте попробуем понять, что такое «свобода», которую Дракон должен навязать всем нам.
Что если «свобода», навязанная Драконом, — это не смотреть на небо и следить за его постами?
По моему мнению, свобода — это как раз противоположное: интерпретировать любое явление, исходя из собственной системы взглядов.
Если Дракон пишет: «Любой, кто со мной не согласен, — агент другой страны», — свободен ли я пойти против «общей воли»?
Или «общая воля» в таком случае и меня заклеймит как «агента» — заставляя меня, таким образом, быть «свободным»?
Ещё один эпизод из уже упомянутой экранизации пьесы.
Тот же бургомистер пытается убедить Ланцелота покинуть город:
«Это не я, это народ хочет», — оправдывается он.
«Какой народ?» — удивляется Ланцелот.
И бургомистер показывает длинную очередь людей, которые якобы пришли передать «общую волю».
Арам АБРАМЯН
Газета «Аравот»,
24.06.2025
