Правозащитники, которые, казалось, должны были сохранять нейтралитет, оказались на различных политических полюсах
Президентские выборы 2008 года стали своеобразной лакмусовой бумажкой не только для политических деятелей, но и для правозащитников. В частности, после событий 1 марта казалось, что из-за массового нарушения прав человека дел у них будет выше крыши. Часть правозащитников из-за политических антипатий к Левону Тер-Петросяну предпочла молчать. Часть, наоборот, из-за политических симпатий к первому президенту оказалась в лагере его сторонников. В результате стало очевидно, что в нашей стране нет нейтральных правозащитников, способных отреагировать на нарушения закона независимо от своих политических симпатий и антипатий. Эту точку зрения мы попросили прокомментировать двух армянских правозащитников.
Председатель Хельсинкской инициативы Аветик Ишханян в основном согласился с этим мнением, но отметил, что водораздел и поляризация произошли не только между правозащитными организациями, но и между общественными организациями и средствами массовой информации. “Многие общественные организации, в том числе правозащитные, которые до 2007 года считались нейтральными, поддержав кандидата оппозиции, по сути, вступили в партийную политику. Если до сих пор мы могли условно делить эти организации на две основные группы: gongo (government ngo), то есть провластные общественные организации и не являющиеся таковыми, то сейчас к ним прибавились pongo (party organized ngo), то есть партийные общественные организации. И, честно говоря, осталось очень мало общественных организаций, которые не перешли ни на ту, ни на другую сторону. Для организации главное сохранять нейтралитет. Вместе с тем в ней часто оказываются люди с различными политическими убеждениями. Вообще мне не совсем понятно, как все члены общественной организации могут придерживаться одной и той же политической ориентации. Сохранять нейтралитет очень сложно, особенно в условиях всеобщей политизации, когда все (во всяком случае сторонники оппозиции) ждут публичных заявлений с многочисленными навешанными ярлыками. И если позиция какой-либо организации не насыщена соответствующими определениями (“преступные власти”, “бойня” и так далее), то создается впечатление, что она не проявляет активности в правозащитной сфере”,- сказал Аветик Ишханян.
По мнению руководителя Центра права и свободы Вардана Арутюняна, “быть правозащитником не значит обязательно быть деполитизированным. Любой человек, в том числе и правозащитник, может иметь свою политическую ориентацию. Другое дело, что в случае необходимости правозащитник должен уметь защищать человека, который не разделяет его политических взглядов и в данный момент нуждается в защите. Кроме того, правозащитная деятельность бывает только публичной – никто не может заниматься очковтирательством, заявляя, что сделал или делает то-то и то-то, при этом не занимаясь публичной деятельностью в данной сфере. Увы, опыт показывает, что наши правозащитники не умеют встать выше своих политических убеждений. Президентские выборы 2008 года наглядно продемонстрировали, как в нашей стране обстоят дела в этой сфере. За исключением 2-3 правозащитников, все остальные продолжают обусловливать свою деятельность движением, иниицированным Левоном Тер-Петросяном, и своим отношением лично к Тер-Петросяну. В качестве доказательства хочу сравнить сегодняшнюю ситуацию с ситуацией 2003-2004 гг. Тогда, как и сегодня, кандидат оппозиции, пользуясь поддержкой народа, поставил под сомнение официально обнародованные результаты выборов. Однако власть, применив грубую силу, провозгласила свою победу, разогнав мирные митинги и арестовав многих активистов оппозиции. В тот период, наверное, все правозащитники помогали друг другу и, не боясь показаться политизированными, защищали людей, которые подвергались репрессиям. Эта ситуация, но уже в более варварской и бесчеловечной форме, продолжается вот уже 9 месяцев в связи с президентскими выборами 2008 года. Были расстреляны 8 мирных демонстрантов и двое полицейских, сотни активистов и доверенных лиц оппозиционного кандидата без каких-либо оснований брошены в тюрьмы. Это смог понять даже далекий от нашей действительности европеец Хаммарберг, назвавший происходящее политической вендеттой. Казалось, перед правозащитниками открылось широкое поле для деятельности. Но они, как правило, молчат. Некоторые из них в целях самооправдания время от времени выступают с заявлениями общего характера или высказывают ничего не значащие мысли. Не будь они так политизированы, то сегодня, как и в 2003-2004 гг., смогли бы оставить в стороне свои политические взгляды и встать на защиту политзаключенных, а также тех, кто подвергается гонениям. Правозащитники 2003-2004 гг. и сегодня благополучно действуют в рамках различных грантовых программ. Хотелось бы спросить их: чем была обусловлена их сверхактивность тогда и чем обусловлено их молчание сегодня? Пусть объяснят”.