Обвинения не были убедительными

 Такую оценку завершившимся судебным процессам по делам семи оппозиционных деятелей дал бывший судья Паргев Оганян

   Вчера в суде первой инстанции ереванских общин Кентрон и Норк-Мараш завершился судебный процесс по делу члена правления Армянского общенационального движения и бывшего мэра города Абовян Григора Воскерчяна. Напомним, что это дело было отделено от “Дела семи”, возбужденного в связи с событиями 1-2 марта 2008 года в Ереване. О том, насколько убедительными с правовой точки зрения были обвинения, выдвинутые семи оппозиционерам, мы решили побеседовать с бывшим судьей Паргевом Оганяном. Нашу беседу Оганян начал с анекдотичного эпизода из разговора с преподавателями юридического факультета. Последние жаловались на то, что сегодняшние студенты не отличают потерпевшего от обвиняемого. Паргев Оганян возразил им: студенты не виноваты, на практике они видят, что потерпевший сидит на скамье подсудимых, а обвиняемые признаются потерпевшими. Люди запутались, отметил Паргев Оганян. То же самое произошло с делом “1 марта”, сказал наш собеседник. По его словам, формулировки, которые, как клише, использованы в обвинениях, выдвинутых всем фигурантам “Дела семи”, абсурдны и преследуют политические цели. Мы напомнили о том, что Григора Воскерчяна обвиняют в финансировании граждан для участия в мирных митингах на площади Свободы, а депутата Национального Собрания Хачатура Сукиасяна – в обеспечении питанием участников митингов. Если даже предположить, что эти обвинения соответствует действительности, есть ли в укзанных поступках состав преступления и имеют ли отношение эти действия к обвинению в “организации массовых беспорядков” 1 марта 2008 г.? “Абсолютно никакого отношения не имеют,- ответил П.Оганян. – Я затрудняюсь прокомментировать это обвинение. Не надо быть юристом, чтобы понять, является ли указанное вами деяние уголовно преследуемым. Для этого необходимо открыть Уголовный кодекс и посмотреть, есть такой состав преступления или нет. Если бы указанные обвинения рассматривались в контексте раздачи избирательных взяток, то, возможно, они считались бы уголовно преследуемыми. Но ведь нет даже этого”. А если бы лица, обвиняемые в подобных деяниях, раздавали людям деньги или питание с целью организации массовых беспорядков, это считалось бы преступлением? “Если очень захотеть, то – возможно. Но при этом нужно доказать и обосновать, что тот, кто раздавал взятки, заранее имел умысел спровоцировать массовые беспорядки. А таких доказательств, я уверен, нет. Митинг у памятника Мясникяну начался стихийно и был обусловлен утренним разгоном мирных демонстрантов на площади Свободы. Люди, которые уже были напуганы, соорудили баррикады в целях самозащиты. Это была своего рода Парижская коммуна. Я пробыл там недолго, и происходившее меня взволновало и встревожило. Там находились люди, которые ни на кого не нападали. Но потом выяснилось, что именно они виноваты в событиях этого дня, что именно они напали… Кто организовал эти действия и как? Что организовали Сасун Микаелян или Акоп Акопян? Ничего. Таких доказательств в их делах не было. Возможно, они участвовали, оказывали помощь, причем самое большее – мирному митингу на площади Свободы”. 
      Паргев Оганян не стал обвинять в дилетантизме людей, выдвинувших обвинение политзаключенным, отметив, что в прокуратуре работет много профессионалов. Он предположил, что формулировки в обвинениях могли преследовать политическую цель, что, по его словам, вызывает сожаление. Судебные приговоры по делам о событиях 1 марта не были убедительными. “Об обоснованности, а тем более убедительности обвинений по этим делам и речи быть не может, хотя наша судебная система даже не пытается быть убедительной”,- заявил бывший судья. По его словам, в случае обращения в Европейский суд по правам человека дела, связанные с мартовскими событиями, в частности “Дело семи”, могут быть пересмотрены в пользу бывших обвиняемых.