говорит об армянском эфире представитель ОБСЕ по вопросам свободы прессы Миклош Харашти
— Как Вы относитесь к тому обстоятельству, что хотя на протяжении многих лет Вы постоянно выражаете озабоченность по поводу положения прессы в Армении и в частности по поводу отсутствия плюрализма мнений в вещающих СМИ, эти заявления, по сути, не удостаиваются должного внимания?
— Ситуация, конечно, осталась без изменений. Уровень плюрализма мнений, особенно в сфере вещания, неудовлетворителен как в Армении, так и в других государствах Южного Кавказа. Главная проблема – недостаток прозрачности. Значительная демонополизация требует уточить, кому что принадлежит в информационной сфере. Однако в сфере вещания есть и другие элементы, на которые нужно обращать внимание, и эти вопросы важны для плюрализма мнений в вещающих СМИ. Один из таких вопросов – прекращение действия лицензии, что в техническом плане объясняется переходом к цифровому телевещанию. Если нынешняя власть ничего не сделает в вопросе предоставления лицензии “А1+”, то, я думаю, это будет проявлением недолжного отношения к Страсбургскому суду. И это будет означать, что власти, ссылаясь на формальности, не предоставляют “А1+” возможность для возвращения в эфир. Предоставление права на вещание было бы справедливым шагом. Это было бы положительным явлением и с точки зрения плюрализма мнений. Дело в том, что в прошлом “А1+” рассматривалась как независимая телекомпания, но после того, как она лишилась права на вещание, ни один телеканал по сей день не огражден от воздействия власти в вопросе освещения волнующих общество тем. Таким образом, если процесс лицензирования возобновится, то, независимо от перехода к цифровому телевещанию, это будет значительным шагом к обеспечению плюрализма мнений. В противном случае существует опасность, что, если “А1+”, не имея аналоговой лицензии, не получит возможность участвовать в процессе получения права на так называемый “мультиплекс”, то даже после перехода к цифровому вещанию нынешняя ситуация сохранится.
— Вы уже частично ответили на вопрос, но, тем не менее, неужели в этой сфере ничего не изменилось, учитывая, что число дискуссионных передач в армянском телеэфире увеличилось, частично изменился порядок назначения членов органов, регулирующих телевизионную сферу?
— Я буду счастлив констатировать положительные перемены. До завершения срока моего мандата, который истекает 10 марта, мы вместе с представителями нашего офиса хотим побывать в Армении. И не только по вопросу информационной сферы, но и в силу моей ностальгии. Я буду очень огорчен, если не смогу еще раз посетить Армению. Это очень красивая страна.
— Когда Вы собираетесь приехать?
— До 10 марта. Буду рад провести изучения, хотя я не говорю на армянском, но надеюсь, что офис ОБСЕ в Ереване нам поможет. Надеюсь, что даже если проблема конкурсов на лицензирование телевещания не будет решена, то хорошо уже то, что в телевизионных программах плюрализму мнений уделяется больше место.
— В одном из докладов Вы выразили озабоченность тем, что в Армении вдвое возросло число случаев применения насилия в отношении журналистов. Как Вы думаете, чем обусловлена нераскрываемость этих преступлений – отсутствием политической воли, трудностью раскрытия подобных случаев? Если же они и раскрываются, то как минимум остаются вопросы относительно заказчиков.
— Никто никогда не утверждал, что эти вопросы решаются легко. Природный инстинкт заставляет органы полиции рассматривать посягательства в отношении журналистов как обычные преступления. Так бывает в случае нарушения прав человека, расовой дискриминации, насилия в отношении журналистов и других болезненных вопросах. В этих случаях, если правительство разрешает, полиция обычно дает следующий ответ: для совершения насилия существуют различные мотивы, мы их расследуем. Роль правительства должна состоять в том, чтобы публично пообещать рассматривать подобные случаи как преступления против демократии, как преступления по политическим мотивам. Есть страны, где случаев насилия больше, чем в Армении. В этом плане на территории ОБСЕ отличается Россия. Так что я надеюсь, что правительство сумеет принять решение о проявлении особого отношения к этим вопросам.
— В одном из опубликованных осенью докладов Вы отметили, что Ваш офис проводит мониторинг судебного процесса по делу главного редактора газеты “Айкакан жаманак” Никола Пашиняна. Выявлены ли в ходе этого мониторинга какие-либо нарушения?
— Этот вопрос я бы адресовал местной миссии ОБСЕ. Что касается конкретно данного случая, то мы продолжаем мониторинг. Мне бы хотелось вернуться к предыдущему вопросу, поскольку есть одно важное обстоятельство. Если правительство не проявляет особого отношения к фактам насилия в отношении журналистов, то возникает опасность, которая имела место в нескольких странах. Когда преступники хотят, чтобы журналисты прекратили освещать те или иные вопросы, они начинают прибегать к определенной форме цензуры. Если к таким фактам не проявляется особое отношение, то это становится модным видом преступления, формой цензуры, оказывающей смертельное воздействие на прессу. После одного такого случая насилия редакторы газет понимают смысл послания, то есть какие вопросы они не должны затрагивать. И такая цензура действует эффективнее, чем официальная. Поэтому правительство обязано делать больше обычного. Нас интересует все, что связано с объявлением чрезвычайного положения (в марте 2008 г. в Ереване. — ред.), во время которого ереванская пресса подвергалась цензуре. Мы внимательно следим за появившимися в тот период проблемами, которые касаются журналистов.