Член исполнительного органа РПА Армен Ашотян не уверен, что Левону Тер-Петросяну удастся «на руинах построить политическую единицу».
– Была ли эффективной предвыборная кампания для кандидата-республиканца в президенты РА? Смог ли Серж Саргсян донести до общества свои программы на предстоящие пять лет, учитывая, что они оказались досягаемы лишь для малой части общественности, так как встречи проходили в основном в помещениях?
– Республиканская партия заявила, что предвыборная кампания для нас не столько средство политической борьбы, сколько возможность представить обществу наши программы, наше слово, нашу идеологию. Я думаю, что с этой точки зрения предвыборная кампания кандидата РПА была оправдана, в ходе ее удалось провести открытый, искренний диалог с обществом, обеспечить открытое и искреннее общение с гражданами РА, честно представить наши оценки о прошлом и настоящем и поговорить о будущем.
Знаете, критикующие нас порой становятся жертвами критики ради критики. Когда мы проводили только многолюдные встречи под открытым небом, нас критиковали, что эти встречи неэффективны, потому что это больше спектакль, чем беседа.
Читайте также
Когда мы перешли к беседе, к камерному формату, начали говорить – нет массовости.
В действительности же они были достаточно массовыми благодаря тому, что пресса, равномерно освещая всех кандидатов, также помогала донести наше слово до армянского общества. В данный момент в залах, да, было несколько сот человек. Но слово президента очень быстро распространяется благодаря средствам информации. В действительности мы нашу задачу решили. Диалог получился: наше полное представление о прошлом, настоящем и будущем также сформировано. Республиканский кандидат из тех исключительных кандидатов, который смог в своих выступлениях сжато представить программные положения народу.
Общую предвыборную кампанию я оцениваю также положительно. У ряда кандидатов были зарегистрированы определенные успехи в применении предвыборных технологий. Новаторские агитационные элементы проявились особенно у Раффи Ованнисяна и у него есть определенные успехи. Исходя из создавшейся внутриполитической ситуации (Серж Саргсян и его команда не видели необходимости в стратегии широкого использования новых технологий), мы также внедрили в предвыборную кампанию новые политтехнологи, однако полностью наш новаторско-творческий арсенал не использовали, так как необходимости в повышении накала предвыборной кампании не было.
– Вы сказали, что предвыборная кампания обеспечила открытый, искренний контакт между кандидатом-республиканцем и гражданами: не был ли в некоторых случаях этот контакт слишком «свободным и непринужденным», я имею в виду беседу Сержа Саргсяна с пожилым сельчанином в селе Мовсес об эмиграции и о «растущем наоборот огурце», в Ераблуре с плачущей женщиной – «пришла, плачешь, мешаешь нашему празднику», заявление, сделанное в Гюмри по поводу итогов выборов – «сколько захочешь, столько и выбьем».
– Я не фиксируюсь на инцидентах во время предвыборной кампании. Когда все проходит гладко, то пытаются какое-то событие, произошедшее чуть выше или ниже средней линии, раздуть до размеров пропасти или горы. В действительности же мы провели очень гладкую предвыборную кампанию. Я не согласен с формулировками о каких-то киксах. Даже те слова, произнесенные президентом в перечисленных вами примерах, которые резали слух, в
ряде случаев это были очень искренние и честные оценки, в других случаях – юмор, а порой – проявление человеческих эмоций. Думаю, XXI век требует присутствия несинтетических политических деятелей. Естественных и реальных, каким является Серж Саргсян. Век синтетических, нейлоновых политических деятелей прошел. Наше общество тоже научилось отличить друг от друга ложное и настоящее, независимо от того, нравится это или не нравится некоторым кругам, или они эти поводы использовали, чтобы раздуть какие-то информационные шоу. Наш президент – человек из плоти и крови, со своими чувствами и мыслями. И даже эти случаи доказывают, что мы были максимально человечны в проявлении и наших эмоций, и мнений, и в общении, и в юморе.
– Почему кандидат-республиканец уклонился от дебатов, во всяком случае, в разных интервью и выступлениях, с объявленными им конкурентами – Раффи Ованнисяном, Грантом Багратяном и Паруйром Айрикяном? Не интереснее ли было услышать дискуссию между С. Саргсяном и Р. Ованнисяном вокруг вопроса Нагорного Карабаха и внешнеполитических подходов, чем критику Саргсяном Ованнисяна? Или вместо ироничных высказывания по поводу «100 шагов» Гранта Багратяна услышать дискуссию двух деятелей об экономическом будущем Армении?
– Удивительно, как наша такая тактика во время предвыборной кампании становится поводом для изучения под микроскопом и квазиполитических заключений. Очевидно, что при наличии 7 кандидатов говорить о теледебатах с одним из кандидатов – абсурд.
– Серж Саргсян выделяет троих.
– Даже в случае трех. Как кандидаты в президенты, все семеро равны перед законом, для всех семерых были обеспечены равные возможности доступности СМИ, они должны в равной мере находиться в центре общественного внимания. Выделять из них одного или троих – значит, изначально дать агитационную фору. Понимаю, что наши оппозиционеры, конкуренты, другие кандидаты нуждаются в этой агитационной политической форе, но это не значит, что мы должны обслуживать именно их агитационные нужды.
Конечно, есть случаи в других странах, когда кандидатов много, но на первом этапе двое ведут дебаты. Самый наглядный пример – это США, но там политическая система с фактической традиционной двухпартийной системой, и, независимо от количества кандидатов, очевидно, что основная борьба идет между демократами и республиканцами. Очень хотелось бы, чтобы в Армении в какой-то день сформировалась традиционная политическая система. Республиканец уже имеет свое место в политической системе. Если какой-то другой партии удастся стать вторым или максимум третьим политическим традиционным полюсом, то в этом случае со временем можно будет говорить о таком формате. При таких обстоятельствах в Армении теоретически о политических дебатах можно говорить только на втором этапе.
Что касается ответов, то в наш адрес критика звучала в течение этих 28 дней. На большую их часть отреагировала команда Сержа Саргсяна. Бывали ситуации, где президент решал отреагировать лично. Если бы не отреагировал, то сказали бы, что проигнорировал, посчитал этих кандидатов несерьезными, не отреагировал. В нашем обществе есть часть, единственным принципом которой является критика властей. Если часть этих критикующих ради критики, определит для себя какую-то систему ценностей, в которой будет рассматривать наши действия, то с этой частью работать будет легче. Но поскольку критика для них самоцель, что бы ни делалось, эта часть выдумает и раздует для разговоров любую тему. Критика – это естественно, и как сказал президент в одном из своих предвыборных выступлений, лучше пусть прозвучат 100 необоснованных критик, чем мы пропустим одну обоснованную критику.
– Как принимающие в президентских выборах силы и деятели, так и не принимающие участие все это время говорят о возможных поствыборных процессах. Какие возможны
развития, с учетом этих ожиданий и того обстоятельства, что первый президент, хотя и не принял участия в президентских выборах, сославшись на возраст, однако представил заявку на создание новой партии.
– На самом деле о поствыборной Армении сегодня больше думает и рассуждает здравомыслящая часть политической элиты и интеллигенции. Наша программа, программа нашего президента очень притязательна, реалистична, никаких популистских, пустых обещаний, никакой угождения толпе ни в программе, ни в выступлениях Сержа Саргсяна не было. А поствыборные процессы надо рассматривать в трех ракурсах – власть, оппозиция, государство. Желание власти – осуществление в стране коренных реформ – должно сопровождаться внутрипартийными реформами. Партия, которая хочет изменить страну, должна измениться сама. Во время предвыборной кампании Серж Саргсян четко обозначил вектор этих эволюционных изменений не только для страны, но и для партии. Очевидно, что в течение ближайших пяти лет мы должны окончательно перевернуть страницу транзитной демократии в новейшей истории, окончательно нейтрализовать опасность «латиноамериканизации» нашей страны, поставить точку на влиянии кланово-олигархического фактора на власти и принятие решений, поставить точку в вопросе влияния крупного капитала на внутриполитические решения Армении.
В оппозиционном поле, очевидно, что на некоторых руинах попытаются построить какую-то политическую единицу. Насколько эта единица будет в действительности жизнеспособной, честно говоря, этот процесс не внушает оптимизма. Даже сегодняшняя оппозиция не так заинтересована быть сильной оппозицией, как заинтересована власть иметь сильную оппозицию. Это очевидный факт. Мы очень хотим, чтобы в Армении, в оппозиционном поле окончательно сформировались вписывающиеся в идеологическую, традиционную, политическую систему политические силы, повесткой которых не будет демонтаж и рефлекторная, инстинктивная ненависть к властям. Оппозиция, которая будет иметь иную повестку, чем уничтожение действующей власти. Насколько получится сделать это на руинах – я не знаю, но очевидно, что в гражданском обществе этот ресурс есть, и я не считаю случайными инициативу Никола Пашиняна и ряд других инициатив, которые в действительности, – говорю без какого-либо сарказма и применения политтехнологий, – достойны положительной реакции, потому что может у них получится.
– Вы сказали, что «поставим точку в вопросе влияния на власти со стороны кланово-олигархического фактора, поставим точку на влиянии крупного капитала на внутриполитические решения Армении». Означает ли это, что РПА предложит написать заявления о самоотводе олигархам фракции РПА, предпринимателям?
– Из сказанного мною сразу проектировать подобные резкие движения и делать политический анализ… я говорю о принципе. В Армении назревает ситуация, когда на реализацию политических решений влияние должен оказать не только крупный капитал, но и, прежде всего, институты гражданского общества. На протяжении лет действовала схема деньги — власть. Во всем мире это есть, но она более сложная: деньги – гражданские институты, группы влияния – власть. Нам надо максимально удалить власть от денег, создав институты с серьезной системой, гражданское общество, прессу, профсоюзы и т.д.
Нелли ГРИГОРЯН
Газета «Аравот»
