Во время моей первой поездки в Армению, осенью 1986 года, мне довелось побывать в гостях у семьи великого армянского поэта Аветика Исаакяна. Как известно, эта семья породнилась с семьей всемирно известного художника Мартироса Сарьяна. Конечно, к тому времени их обоих уже не было в живых. Меня привел в дом Исаакянов мой хороший друг Шаэн Хачатрян, известный искусствовед, тогда директор Музея Мартироса Сарьяна, а позже и Национальной галереи Армении. Приняли меня необыкновенно радушно и тепло, и за столом старшая хозяйка дома, Изабелла Андраниковна, невестка самого Аветика Исаакяна, пожилая уже женщина, застала меня врасплох, сказав мне, что имя моего деда в ее семье всегда было свято, потому что он спас ее свекра от репрессий. И она рассказала, очень эмоционально, как человек, который до сих пор ясно помнит не только события, но и связанные с ними переживания, как это было.
Вот что я услышала в тот вечер. Аветик Исаакян в 1936 году вернулся со всей семьей из Франции – через Италию, Грецию и затем Батуми – в Армению. Сначала все было – или казалось, что было – хорошо, ему все были рады, всюду его приглашали, славили как национального поэта, печатали и читали его стихи. Но это, как известно, было время, когда для НКВД любая связь с заграницей была основанием для обвинения в шпионаже, а значит для ареста и самого сурового приговора. Над «варпетом», как называли Аветика Исаакяна, скоро начали сгущаться тучи. Его перестали приглашать на торжественные мероприятия, его имя все реже появлялось на страницах газет, вокруг него стал образовываться вакуум. (Видимо, НКВД таким путем подготавливал его арест, считая, что люди привыкнут к «отсутствию» Исаакяна и тогда будет легче сделать так, чтобы этот знаменитый на всю Армению человек «исчез».)
И вот в Ереван по поводу какого-то государственного праздника приезжает официальный гость из Москвы – Анастас Микоян. Власти республики устраивают торжественный прием, на который, как обычно, приглашаются самые известные люди республики, деятели культуры, художники, писатели, поэты.
Как потом Исаакянам рассказывали те, кто был на этом приеме, мой дед, Анастас Микоян, здороваясь и разговаривая с другими гостями перед тем, как всех пригласили к столу, оглядывал зал, явно ища кого-то глазами и не находя его. Наконец, он спросил у кого-то из руководителей, почему среди гостей нет Исаакяна. Ему что-то «промямлили» в ответ, но он велел сейчас же послать за ним машину, сказав, что прием не начнется, пока он не приедет.
Читайте также
Обо всем этом в доме поэта в тот момент, конечно, никто ничего не знал. Единственное, что знали и он сам, и его семья, это то, что на правительственный прием его не пригласили и что это было не случайным упущением. Что могло последовать дальше, было всем понятно. Сам Исаакян ни с кем из членов семьи это не обсуждал – он сидел у себя в кабинете и работал. Но в семье уже некоторое время со страхом ждали, что за ним со дня на день могут приехать и забрать его в тюрьму. И вот – вечером в день того самого приема – к дому подъезжает машина, и раздается стук в дверь. Дальнейший рассказ Изабеллы Андраниковны я привожу почти дословно, от ее лица: «Я была ближе всех к входной двери, подошла к ней и спросила, холодея от страха: «Вам кого?». Из-за двери сказали, что они приехали за «варпетом». Я в ужасе, почти не понимая, что делаю, крикнула, что не позволю им его забрать, и вытащила из замка ключ, которым он был заперт. В это время подошла «мама» (так Изабелла Андраниковна называла свою свекровь – А.М.), которая тоже спросила через дверь, кто и зачем пришел. Ей ответили, что «товарищ Микоян» велел послать за «варпетом» машину, чтоб он сейчас же ехал на правительственный прием по случаю праздника. «Мама» мне говорит: «Дай мне ключ, все в порядке, надо открыть дверь», а меня от страха бьет дрожь, и ключ зажат в руке, которую свело судорогой так, что она не разжимается. «Мама» потащила меня в кухню, подставила мою руку под горячую воду, и только тогда я смогла ее разжать и отдать ей ключ. Посланных впустили, «папа» (Аветик Исаакян – А.М.) оделся и поехал на прием, где за столом его дожидалось место рядом с Анастасом Ивановичем. Тот произнес в честь него тост, говоря, как нужны Армении такие люди, как «варпет», и как она должна ими гордиться».
По словамИзабеллы Андраниковны, позже, после возвращения моего деда в Москву, на имя кого-то в армянском руководстве пришла телеграмма, где было сказано: «Этого старика не трогать. Сталин».
По словам Изабеллы Андраниковны, им кто-то потом сказал об этой телеграмме и процитировал ее текст, но она так и осталась секретным документом, не доступным «простому глазу». К сожалению, мне не пришло тогда в голову записать этот рассказ по горячим следам. Но он и так запомнился мне очень ярко, особенно – эпизод с ключом, поразивший меня как живая иллюстрация того жуткого страха, в котором жили тогда люди, и который моему поколению, слава Богу, испытать не пришлось.
Ашхен Микоян
“Они ничего не забыли и ничему не научились.” 🙁