Для нас, армян, 2015 год ознаменовался 100-летием Геноцида
Скорбная дата прошла, но уже очевидно, что наша рана не зарубцовывается и не зарубцуется. Идея символа незабудки была задумана для годовщины, но явно, что незабудка свое значение сохранит и в дальнейшем, оставшись на стеклах автомобилей и в сердцах людей. Это значит, что символ выбран правильно.
Вместе с этим, самым знаменательным в связи с годовщиной было то, что мы, в отличие от предыдущих лет, на этот раз предъявили по Геноциду больше претензий, нежели дали волю скорби, слезам и эмоциональным сценам. И это в основном благодаря достойному поведению нового поколения: поколение, которому никто никогда не запрещал ни вспоминать, ни требовать.
Чтобы сказанное мной было понятнее, напомню, что до половины прошлого века в Советской Армении тема Геноцида армян находилась под запретом, и память о Геноциде свято хранили и берегли в основном Диаспора и армяне Диаспоры. Будет ошибкой говорить, что граждане Советской Армении забыли о геноциде. Забыть о Геноциде не могли особенно беженцы тех лет и их потомки. Просто режим не позволял, говорить вслух о своих воспоминаниях. И они смогли заговорить только после послесталинской оттепели. Поэты один за другим начали писать стихи и поэмы о Геноциде, и наступил момент, когда в школах Диаспоры школьники больше декламировали Шираза, Севака, Капутикян и Эмина, чем даже Сиаманто или Рубена Севака.
Читайте также
Это краткая история последующих за Геноцидом 100 лет, которую можно назвать периодом сохранения, восстановления и укрепления воспоминаний. Сейчас для армянства начинается совершенно новое время. Отныне мы должны не только помнить и требовать, но и всерьез задуматься, как помнить и как требовать, а также – в какие именно моменты вспоминать и когда требовать. Упоминание вопроса Геноцида в неправильном месте, в неправильный момент и в неправильной форме может дать обратный эффект, что и произошло во время песенного конкурса «Евровидение».
Все мы увидели и поняли, что нельзя на конкурсе песен легкого жанра представлять песню на тему Геноцида. Мы также увидели и поняли, что нельзя песню, касающуюся геноцида, петь с улыбкой. И, что важно, поняли также, что нельзя представлять среднюю песню о Геноциде. И, что самое важное, поняли, что нельзя злоупотреблять темой Геноцида. Для окончательного понимания всего этого действительно надо было провалиться на этом конкурсе. Даже диаспора не удосужилась отдать голоса этой песне, хотя и заработанные этой песней единственные высшие 12 баллов, по моему мнению, вновь были из диаспоры – от армян Джавахка и Тбилиси.
И, наконец, армянские ведущие конкурса «Евровидение» должны понимать, что основная цель этого получившего большое распространение конкурса – выявление хороших песен и хороших исполнителей, и во время конкурса призывать голосовать в обязательном порядке не за нашу песню, а советовать голосовать за хорошую песню, хорошего певца. Все равно, от этого ничего не изменится. И в случае поражения мы не должны устраивать нытье – «наша песня была хорошая, но ее не поняли». Хорошая песня понятна всем. Как и хороший роман, рассказ и стихотворение. Как и хороший фильм. Как, например, фильм «Майрик», который также о геноциде и понятен и любим всеми.
Мы всегда должны помнить этот урок и от наших творческих личностей требовать понятных и высококлассных произведений. Тем более, если они касаются Геноцида армян. А если таковых нет, совершенно необязательно выступать на эту тему. И если таковых не было, можно было отправить на этот конкурс, например, Сону Шахгельдян, которая со своим плохим русским и плохим армянским заняла бы более почетное место. Как завоевала его в Юрмале. Наконец, «Евровидение» конкурс не декламации, а песни. Но это совершенно другая тема, к которой стоит вернуться.
Воскан ЕРЕВАНЦИ
