Когда напряженное состояние мешает жить
В июле 1971 года, в рамках турнира претендентов, я в Москве присутствовал на одной из партий Петросяна с Корчным. (В этом поединке, в конечном итоге победил армянский гроссмейстер со счетом 5,5:4,5). Бросалось в глаза то, насколько по-разному вели себя противники. Ленинградский гроссмейстер в течение пяти часов почти не отходил от шахматной доски, сидел натянуто, напряженно. Петросян наоборот, полулежал на стуле, руки в карманах, смотрел из окна на улицу, на потолок, на нас – зрителей. Часто вообще выходил за кулисы. Корчной самоутверждался, хотел что-то доказать своей игрой, Петросян же просто играл, без лишнего психологического напряжения.
На мой (естественно, любительский) взгляд, Таль, Петросян, Спасский, Фишер подходили к шахматам как к игре, а Корчной, Карпов, Каспаров и многие современные шахматисты ведут за шахматной доской «борьбу не на жизнь, а на смерть».
Вопрос здесь не в таланте, и даже не в степени трудолюбия, а в восприятии жизни. Жить, постоянно создавая в себе и вокруг себя психологическую напряженность, или жить, получая удовольствие от каждого мгновения жизни? При всех остальных равных условиях жить без напряжения более эффективно. С вами ведь случалось, не так ли, что вы лихорадочно пытаетесь вспомнить, скажем, имя того или иного человека. Вы напрягаете вашу память, говорите, «вот, вертится на кончике языка», но так и не можете вспомнить. Однако потом, когда напряжение сходит, это имя «неожиданно» словно всплывает перед вашими глазами. Все очень просто: скованный мозг работает менее эффективно, чем свободный.
Читайте также
Начиная с детского сада и особенно школы, мы учим детей, что чем больше и с напряжением они будут работать, тем больших успехов добьются в этой жизни. И в качестве показателя «высокой» и «низкой» степени трудолюбия ставим им оценки.
Как говорил французский философ и писатель Альбер Камю, школа готовит нас жить в мире, которого не существует. В школе ни один учитель не говорит: ты добьешься успехов в жизни, если сможешь любить, прежде всего, любить ту работу, которая выпала на твою долю. И в таком случае никакое психологическое напряжение не возникнет из-за работы, и для снижения напряженности не понадобится никакой «техники медитации».
Я, например, не могу сказать о себе, что работаю мало (знающие меня люди наверняка подтвердят это), но я не напряжен, потому что писать или говорить в эфире – для меня удовольствие. Психологическое напряжение во мне возникло бы, если бы я каждую минуту жаловался: «Ну почему я не стал депутатом, или олигархом?».
Но речь здесь не только о работе. Мышление человека сковывается и нервы напрягаются в том случае, когда он чувствует какую-то боль и «усиленно» хочет, чтобы эта боль прошла. Эти усилия приводят к тому, что все ваше внимание и мысли занимает эта боль и связанные с ней переживания, в результате чего уже и не понятно, что вас беспокоит больше – сама боль, или переживания из-за этой боли? Не эффективней ли «подружиться» с этой болью и по возможности «отпустить» ее? Конечно, проблема, прежде всего, в душевной боли (кстати, думаю, что 95% наших невзгод относятся к душевным переживаниям), и когда мы, например, ввергаем себя в состояние напряжения из-за того, что мы кем-то или чем-то расстроены, и начинаем строить планы мести. Армянское слово «нехвац» (расстроенный, обиженный, стесненный) точно описывает это душевное состояние, когда мозг ставится в узкие, ограниченные рамки.
Помните американский фильм «Игры разума» («A Beautiful Mind»), главный герой которого страдает шизофренией? Когда он узнает о своей болезни, то вначале пытается преодолеть ее, подавить душевные терзания с помощью врачей, в том числе и с помощью «успокоительных» лекарств. Но потом он понимает, что подавлять их бессмысленно, что со своими видениями надо сосуществовать в мире, понимая, однако, что они призрачны. И таким образом он смог «отпустить» свою боль.
