Интервью премьер-министра Никола Пашиняна Общественному телевидению Армении
Петрос Казарян: Добрый вечер, господин премьер-министр. Спасибо, что приняли наше приглашение.
Господин премьер-министр, очевидно, что после подписания соглашения будут процессы, что это всего лишь документ о миротворцах и в будущем будут очень серьезные процессы. И эти процессы важны не только в политическом плане, и у нас, думаю, было мало процессов такой важности, и они касаются наших поколений, нашей государственности. А в политическом поле, по сути, все оппозиционное поле изолировано от этих процессов и не принимает участия в решении этой важнейшей, сложнейшей, можно сказать, имеющей жизненное для нашего народа значение проблемы. Более того, создается впечатление, что Национальное Собрание ничего не делает, и только Вы должны, так сказать, решать эту проблему. Справедливо ли это, правильно ли, чтобы вся политическая система, политическое поле было изолировано от принятия этих важнейших политических решений?
Премьер-министр Никол Пашинян: Спасибо. Во-первых, совместное заявление, а не договор, это очень важный нюанс.
Во-вторых, смотрите, нужно учитывать те обстоятельства, при которых было принято это решение и, как я уже говорил, такое решение было принято в результате анализа военной ситуации.
Вчера я сказал в своем обращении, что краеугольным камнем, который привел к подписанию нами этого заявления, был тот факт, что город Степанакерт фактически остался беззащитным после падения Шуши, и если бы мы очень быстро, в течение нескольких часов, не остановили бы войну, пал бы Степанакерт, после чего пали бы Аскеран и Мартакерт, то есть 20-30 тысяч наших солдат, в зависимости от сценария, автоматически оказались бы в блокаде.
Почему это число колеблется? Потому что это зависит от конфигурации, как это могло произойти. И, при этом, здесь очень важно, что эти солдаты, оказавшись в блокаде, сами не смогли бы повлиять на ситуацию. Почему? Потому что они были на передовой, а блокада произошла бы с тыла. Это был не тот случай, чтобы отдавать приказ организовать круговую оборону, потому что в этом случае линия фронта была бы полностью разрушена, и у нас была бы такая ситуация.
Вы говорите, почему вопрос не обсуждался в НС, с оппозицией и т.д. Это, по сути, произошло в логике оперативного управления боевыми действиями. Потому что это почти то же самое, если бы, предположим, наше подразделение вышло из какого-то района или решило атаковать в каком-то районе, и спросили бы, почему этот вопрос не обсуждался в Национальном Собрании, не обсуждался с оппозицией?
Петрос Казарян: Господин премьер-министр, сейчас военных действий нет. Сейчас есть миротворцы. Однако очевидно, что начнется процесс, потому что мы знаем, что есть много открытых вопросов.
Премьер-министр Никол Пашинян: Извините, я продолжу свою логику. Но тогда были военные действия, при этом, как я уже сказал, очень критические военные действия. И еще раз хочу сказать, что сейчас много дискуссий и, естественно, на первый план вышло то, что было передано в результате подписания этого заявления. Однако реальность такова, что этот документ не только или, как минимум, не столько о передаче, сколько и о сохранении. Потому что он создавался в такой ситуации, когда предсказуемые потери — которые, по сути, по военным оценкам были неизбежными — эти предсказуемые потери были просто констатированы, чтобы спасти жизни около 30 тысяч наших солдат. Потом уже, когда военные действия остановлены и этот документ открыт, то здесь уже работает такая логика: обсуждать или не обсуждать, и сейчас все обсуждают его. Причем нужно понимать логику этого обсуждения. Что предлагается сделать в результате обсуждения: повернуть вспять, возобновить военные действия, по какому сценарию идти? Но сейчас идет самая широкая дискуссия.
Петрос Казарян: Оппозиция проводит митинги, их лидеров ловят, говорят, что сейчас действует режим военного положения, что они не имеют права. Как они могут повлиять на процесс? В таком случае получается, что только власти руководят процессом. С кем сейчас ведутся обсуждения, где проходят эти дискуссии? Оппозиция отрезана от этого процесса и не имеет никаких шансов на политическое влияние.
Премьер-министр Никол Пашинян: Снова в этом контексте — речь идет о контексте военных действий — это почти то же самое, повторяю еще раз, если бы, например, кто-нибудь после какого-то процесса военных действий, какой-то атаки или какого-то отступления, какого-то успеха или какой-то неудачи сказал следующее: а почему эта военная неудача не была обсуждена с оппозицией заранее?
Петрос Казарян: Я говорю о текущем состоянии.
Премьер-министр Никол Пашинян: По сути, сейчас дискуссия как таковая должна только начаться, и это дискуссия дипломатического характера. И эта дискуссия, думаю, будет очень долгой. Так как хочу обратить наше внимание на то, что это документ о прекращении военных действий.
Петрос Казарян: Но там указаны даты и сроки.
Премьер-министр Никол Пашинян: Да. Это проблемы и задачи военного характера. Я имею в виду, что это не документ политического урегулирования, и здесь есть термины, предложения, которые должны быть интерпретированы и стать политическим содержанием. И на этом этапе, конечно, станут возможны дискуссии, и эти дискуссии состоятся. Но и в этом случае, конечно, основной формат обсуждения будет внутри правительства, потому что дипломатия, внешняя политика, дипломатический корпус — это министерство иностранных дел.
Петрос Казарян: А когда оппозиция говорит, что есть сроки, мы можем аннулировать, можем изменить. Почему Вы не прислушиваетесь к ним? Посмотрим, может, эти люди знают, как все изменить, может, знают, как аннулировать.
Премьер-министр Никол Пашинян: Тем не менее, что бы вы ни говорили, так как все это происходит публично, я, например, не слышал о методах изменения. Я могу сказать больше, мы можем просто взять эту бумагу, разорвать ее и выбросить. Но мы должны также о последствиях…
Петрос Казарян: Т.е. как аннулировать?
Премьер-министр Никол Пашинян: Т.е. нет проблем, но нужно иметь определенные представления о последствиях. Это означает, что мы возвращаемся к ситуации, в которой был подписан документ. А это значит, что мы говорим, пусть наши 30 тыс солдат окажутся в блокаде.
Петрос Казарян: Почему не состоялось заседание Национального Собрания? Ведь у нас парламентское государство, оппозиционеры пришли в Национальное Собрание, ждали членов Вашей партии, чтобы в самом важном политическом институте обсудить этот вопрос.
Премьер-министр Никол Пашинян: Я не думаю, что этот вопрос стоит обсуждать в самом эмоциональном состоянии.
Петрос Казарян: Давайте обсуждать трезво.
Премьер-министр Никол Пашинян: Для того чтобы трезво обсуждать, нужно сначала протрезветь, и после этого обсуждать.
Петрос Казарян: В такой атмосфере нельзя обсуждать?
Премьер-министр Никол Пашинян: Не в такой атмосфере, а в таком эмоциональном состоянии. Не думаю, что это возможно.
Кстати, когда я говорил о том, почему какая-то неудача заранее не обсуждается, скажем, например, с Национальным Собранием, я хочу привести немножко радикальную формулировку: потому что неудача на арене боевых действий происходит не потому, что ты так этого хочешь, а по определенным объективным и субъективным причинам.
По сути, с Национальным Собранием или оппозицией обсуждается то, что ты хочешь или планируешь сделать. А в данном случае, в силу некоторых обстоятельств, процессы происходили очень быстро и в таких условиях, когда Генштаб наших Вооруженных сил и политическое руководство Республики Арцах сформировали задачу, что необходимо как можно скорее остановить этот процесс.
Петрос Казарян: Вы были оппозиционным деятелем. Если бы Вы были оппозиционером сейчас, и если бы был такой документ, такая ситуация, Вы бы сидели дома? Вы бы сказали, что в стране военное положение, давайте посидим дома и посмотрим, что делают власти?
Премьер-министр Никол Пашинян: Я, будучи оппозиционером, депутатом НС в 2016 году, поехал в Нагорный Карабах добровольцем, а потом, будучи не очень удовлетворенным ходом событий, не знаю, по крайней мере, не проводил митингов.
Петрос Казарян: Но это же несравнимая ситуация.
Премьер-министр Никол Пашинян: Да. Знаете, вопросы с “если” обычно не очень удачные.
Петрос Казарян: Господин премьер-министр, есть много вопросов, почему так произошло. Смотрите, сейчас на разных уровнях — и из Арцаха, и отсюда говорят, что было плохо организовано, была эта проблема, была та проблема, была проблема мобресурсов, была проблема блокады и так далее. Не означает ли все это, что власти как минимум не смогли на должном уровне провести организационные работы?
Премьер-министр Никол Пашинян: Во время любой войны возникает множество организационных проблем. И да, здесь тоже были проблемы. И эти проблемы носили не только чисто организационный, но и институциональный характер. В одном из своих посланий я сказал, что оказалось, что та система, которая у нас есть с мобилизационным ресурсом для помощи армии в плане использования наших Вооруженных сил, действует не очень эффективно. И здесь, конечно, нужно очень многое серьезно пересмотреть. Нужно серьезно подумать и о поставках в армию, и об изменениях в структуре нашей армии.
Кстати, хочу сказать, что во время войны, например, новая система питания, по сути, себя полностью оправдала. И это был один из важных нюансов, который в действии показал, что эта реформа полностью оправдана. Но были и другие организационные недостатки, особенно в контексте мобилизации, которые показали, что существующие планы мобилизации не очень соответствуют нашим реалиям.
Но еще хочу сказать, что существующие мобилизационные планы, так сказать, традиционные. Это не так, что они меняются раз в год, раз в два года. Это институциональные структуры, которые создавались и развивались в течение длительного времени, но поскольку практики их использования в таком масштабе не было, раньше эти недостатки просто не проявлялись, и мы руководствовались тем предположением, что это работающая система. Но это старая система, которая просто не работает в новых условиях.
В частности, что я имею в виду? Например, эта война показала, что в армии важнее мобильные группы спецназа. И, кстати, с 2018 года это была одной из важных реформ в армии, которая была запланирована и началась осуществляться только с середины 2019 года, когда спецназ должен был занимать все больше места в нашей армии как ударная сила. Однако, по сути, к моменту начала войны, в отличие от реформ системы питания, эти реформы не достигли своего логического конца. И именно в этой плоскости было много организационных недостатков.
Петрос Казарян: В политическом плане Ваши оппоненты говорят, что за 2,5 года Вам не удалось наладить нормальные отношения с Россией. Более того, Ваше правление там воспринималось как прозападное, антироссийское, и если бы здесь были другие власти, российская сторона оказала бы нам помощь другого качества и с другой скоростью.
Премьер-министр Никол Пашинян: Мы говорим о позициях по вопросу Карабаха. И я могу четко и уверенно заявить, что позиция Российской Федерации по карабахскому вопросу не изменилась за последние 4,5 года. Т.е. сегодня позиция Российской Федерации по карабахскому вопросу ровно такая же, как и 4,5 года назад. И в сегодняшних реалиях есть соответствующие этим представлениям реалии, в частности, присутствие российских миротворцев. И мы должны рассматривать вопрос в этой логике, потому что речь не идет об отношениях между властями Армении и России. Речь идет о позиции Российской Федерации по Нагорному Карабаху.
Петрос Казарян: Разве они не взаимосвязаны?
Премьер-министр Никол Пашинян: В этом случае можно быть однозначно уверенными, что нет. Потому что, если бы они были взаимосвязаны, то эта позиция изменилась бы после мая 2018 года, она бы отличалась от позиции, которая была до мая 2018 года. Но она не изменилась, и я могу заявить об этом официально. Но, с другой стороны, могу сказать, что между властями Армении и России были, есть и будут нормальные рабочие отношения.
Петрос Казарян: За это время Вы много контактировали с президентом России. Какие у вас отношения сейчас?
Премьер-министр Никол Пашинян: Рабочие, очень хорошие.
Петрос Казарян: Также много критики и вопросов по поводу падения Шуши. Потому что в нашем эфире было официально объявлено, что мы освобождаем Шуши, правда, мы потеряли его на день, но взяли обратно. А на следующий день было объявлено о падении Шуши и о том, что мы соглашаемся подписать это заявление. И люди говорят: как, если мы взяли его, если мы сражались, Шуши такая неприступная крепость и т.д., как мы отдали Шуши?
Премьер-министр Никол Пашинян: Я скажу Вам. Сначала, да, Шуши пал, и после падения были две попытки вернуть и освободить Шуши. Первая попытка вообще не удалась. Во время второй попытки одной группе удалось войти в Шуши, проникнуть и расположиться в Шуши. Но этой группе не удалось развить успех, и по сути, Шуши оставался в руках противника.
Могу сказать и другое. Было множество мифов о Шуши. Например, именно в эти дни мне сообщили, что группа из 50 человек все еще продолжает оставаться там, когда мы уже знали, что Шуши пал. И, конечно же, в той ситуации я конкретно спросил у информатора, кто находится в той группе, кто находится там. И, конечно же, я передал эту информацию военным, потому что эта информация поступила мне из другого канала. Последующие уточнения показали, что этот человек на самом деле находился в Степанакерте. То есть во многих случаях распространялась информация, которая попросту опровергалась в ходе дальнейших уточнений.
Петрос Казарян: Оппозиция говорит, что в течение этих 40 дней мы постоянно говорили правительству, что если вы не можете, если у вас не получается, то передайте власть комитету, который мы создали, и вложив свой потенциал, мы попытаемся достичь перелома. Почему не состоялся этот разговор?
Премьер-министр Никол Пашинян: Извините, но здесь возникает вопрос: кто должен был решать, каков состав этого комитета, кто входит в этот комитет, какие полномочия у этого комитета?
Петрос Казарян: Военно-политический комитет.
Премьер-министр Никол Пашинян: Я имею в виду, кто должен был решить, что этот комитет имеет власть в Республике Армения? Кто должен был принять такое решение? Т.е. это означает отмену государственных институтов. Создадим комитет. И какой закон мы должны открыть, на какую статью Конституции мы должны ссылаться, чтобы узнать, какими полномочиями наделен этот комитет, чтобы понять, что это за орган и почему он работает?
Петрос Казарян: Господин премьер-министр, когда Вы поняли, что ситуация критическая и с чем мы имеем дело? Политические силы говорят, что Вы несколько раз встречались с ними и представляли им, что ситуация сложная. Почему Вы в то время не обратились к людям и обществу? Вы любите разговаривать с людьми. Обратились бы к народу и сказали бы: уважаемые граждане, ситуация такая, и если мы продолжим завтра, будет больше жертв и больше территорий. И тогда бы и остановили войну. Политические силы говорят, что они молчали, чтобы не помешать премьер-министру. Получается, что все молчали, зная, что происходит.
Премьер-министр Никол Пашинян: Здесь нужно учитывать два фактора.
Первое, есть ли перспектива изменить ситуацию? Второе, какова цена прекращения войны? Это очень важно. Потому что посмотрите, как болезненно все мы сейчас воспринимаем, что, скажем, 3 территории должны быть возвращены. И насколько болезненно было бы, при том, в ситуации, когда и по оценке Генштаба, и для политического руководства Арцаха, и для меня было очевидно, что, по сути, невозможно было сохранить эти территории, или, например, если возможно было бы сохранить какую-то часть, например, часть Карвачара, но вся территория Арцаха была бы потеряна. Однозначно была бы потеряна. Т.е. это решение было принято в тот момент, когда было очевидно, что борьба более не имеет смысла. До этого не было ситуации, когда борьба не имела бы смысла. И наша армия, наши Вооруженные силы, Генеральный штаб, Армия обороны — они боролись до конца, до последней секунды, до последней минуты.
Петрос Казарян: Т.е. Вам в тот день военные сказали, что, господин премьер-министр, отныне нет смысла?
Премьер-министр Никол Пашинян: В те дни мне сказали, что нужно срочно остановить. Конечно, и до этого были связанные с потенциалом проблемы. Но мы пытались как-то решить эти проблемы — снабжение, ПВО и т.д. Понимаете? Нужно правильно понимать нашу политическую задачу. Когда начались неудачи на фронте, мы поставили политическую задачу — внести перелом в этой логике. И для этого мы сделали все возможное.
Это решение было принято тогда, когда мы поняли, что ставить такую задачу бессмысленно. В какой момент мы это констатировали? Таким пунктом стало падение Шуши. И я хочу сказать также, чтобы наше общество знало: до падения Шуши во всех возможных сценариях прекращения войны Шуши должен был сдаться без боя. Теперь я говорю это, и понимаю, что, с другой стороны, заговор
Петрос Казарян: Были бы спасены человеческие жизни.
Премьер-министр Никол Пашинян: Нет. Я, например, сказал, что не могу сдать Шуши. Мы не можем сдать Шуши. Потому что Шуши имеет особое значение. И если даже в 1-й день, 2-й день …
Петрос Казарян: Ну понятно, что бы сказали.
Премьер-министр Никол Пашинян: Я здесь задал вопрос: нам нужно понять, с чем мы имеем дело в целом? С чем мы имели дело в целом и куда нас завела история карабахской проблемы в 2020 году? Например, в переговорном процессе по карабахскому вопросу и в переговорных текстах, а также в подписанных нами заявлениях есть много неясностей, которые нам нужно прокомментировать. Можно интерпретировать так, можно интерпретировать иначе, по сути, 90% содержания переговоров, хорошо, 80%, 70% являются расплывчатыми формулировками, которые нуждаются в комментариях и требуют интерпретации.
Но на протяжении всей истории переговорного процесса было ясно только одно, и я говорил об этом публично: когда говорилось, что целью урегулирования нагорно-карабахского конфликта является в первую очередь возвращение Азербайджану 7 районов. И вот уже 25 лет эта формулировка лежит у нас на столе, и 25 лет мы не говорили нет. Это был единственный пункт, который был четко определен.
Например, статус Нагорного Карабаха, самоопределение нации. А что это означает на практике? Например, Азербайджан всегда давал свою интерпретацию: пусть самоопределяется в его составе. Уточнение статуса Нагорного Карабаха — что это значит? Уточнить, какой статус может и должен иметь Нагорный Карабах. Это могут быть a, b, c, d и другие разные статусы. т.е. то, что находится на столе переговоров, еще требует уточнения.
Единственное, что не нуждалось в уточнении, — это тезис о том, что 7 районов должны быть возвращены Азербайджану. И, по сути, с 2015 года сопредседатели Минской группы ОБСЕ, которые работали в течение долгих лет и им нужен был результат — потому что они столько работали, и им нужно было зафиксировать результат — фактически пришли к консенсусу, что, поскольку есть один конкретный вопрос, вокруг которого нет споров, а в других вопросах много разночтений, давайте договоримся решить вопрос с этими территориями по принципу 5 + 2.
Это, по сути, висящая в воздухе ситуация, и именно с этой ситуацией связано то, что очень часто и в прошлом, и сейчас обсуждается логика так называемой войны по сценарию. Но в чем особенность этой войны? Особенность этой войны в том, что, по крайней мере, с армянской стороны было стремление не осуществлять этот сценарий, а противостоять этому сценарию. Это самый важный нюанс во всей этой истории, который обязательно нужно знать.
Петрос Казарян: Господин премьер-министр, люди растеряны, люди сломлены, люди чувствуют боль. Они неадекватны, людям нужно единство. И очень многие, аполитичные люди и люди с разными взглядами говорят: смотрите, бывшие, настоящие и т.д. — мы все это знаем, но то, что произошло — это заявление, было сделано во время Вашего правления. Вы можете сказать тысячу вещей — правильных или неправильных, но, поскольку Вы подписали это, при Вас был захвачен Шуши, Вы больше не можете быть тем, кто объединит людей. Разве неправильно проведение досрочных парламентских выборов?
Премьер-министр Никол Пашинян: Прежде всего я скажу, что все мы действительно переживаем очень трудные времена. И эти тяжелые времена — наша ноша, независимо от того, кто и какую роль сыграл в этой истории. Это наша ноша, и мы должны нести ее. Но с другой стороны, мы должны думать о своем будущем. Потому что очень важно, чтобы на данном этапе мы имели видение своего будущего, видение будущего Нагорного Карабаха.
Сегодня мы должны направить очень четкие послания, что армяне Нагорного Карабаха должны вернуться в свои дома, чтобы жить, потому что борьба за Карабах на этом не закончилась. Было бы очень хорошо, если бы не таким образом, но карабахский вопрос получил окончательное решение. Но, к сожалению, карабахский вопрос не урегулирован до конца.
Сейчас следующий вопрос таков: продолжаем ли мы бороться за народ Карабаха, за его права? Ответ для меня здесь однозначный: да. Что нужно сделать для этого прежде всего? Прежде всего, наши соотечественники из Арцаха должны поехать и жить, начать жить в своих домах.
Петрос Казарян: Как? Дороги, финансы, инфраструктура…
Премьер-министр Никол Пашинян: У нас сегодня будет заседание в правительстве, чтобы обсудить эти вопросы. Очевидно, что эти разрушения должны быть восстановлены, инфраструктуры должны быть восстановлены, должны быть сделаны инвестиции, должна быть создана естественная среда для творческой и мирной жизни.
Сейчас есть миротворцы, которые обеспечивают безопасность армян как минимум определенной части Нагорного Карабаха. Закреплено также право наших соотечественников вернуться в другую часть. Сейчас мы должны работать над этим, чтобы осуществить право этих людей и гарантировать их достоинство и безопасность в их домах.
Дорога через Лачинский коридор будет действовать, то есть не будет проблемы коммуникации между Арменией и Карабахом — проблемы дорожной коммуникации. Люди смогут спокойно пройти по коридору, охраняемому российскими миротворцами. Т.е. по крайней мере, в той части Арцаха, которая находится под контролем властей Арцаха, как можно скорее должна быть восстановлена нормальная жизнь.
Петрос Казарян: Но люди напуганы, люди находятся в неопределенности. Смотрите, мы поверили в эту идею, мы строили 30 лет, инвестировали и потеряли все за 40 дней. Как будут сделаны инвестиции там? Давайте конкретизируем, как человек может взять сейчас свою семью, своих детей и вернуться туда, в окружении азербайджанцев, в этом угнетенном состоянии. Какие гарантии и какое будущее он там должен увидеть?
Премьер-министр Никол Пашинян: Поэтому присутствие миротворцев в регионе становится одним из важнейших факторов, который является гарантией того, что хотя бы с их присутствием война не начнется или, по крайней мере, не получит масштабов. Целью присутствия миротворцев является обеспечение безопасности этих людей.
Это та среда, в которой Арцах должен возродиться. Вы говорите, кто туда будет вкладывать? В первую очередь нужно думать о государственных инвестициях. Необходимо помочь людям, чтобы они могли восстановить свои дома, чтобы их жизненная среда была восстановлена, в то же время обеспечивая свободную коммуникацию с Республикой Армения и Ереваном.
Что касается остальной части вопроса, то важнейшей задачей на данном этапе является обеспечение внутренней стабильности и безопасности, после чего в полностью стабильной ситуации, как я уже говорил, в первую очередь необходимо гарантировать неприкосновенность власти народа в Республике Армения.
Что я имею в виду? Я имею в виду, что политическая задача такова: мы должны сохранить в Армении такую политическую среду, чтобы граждане Республики Армения были уверены, что право формировать власти в стране однозначно и безоговорочно принадлежит ему. Наша первая задача сегодня — это стабильность именно при таких условиях, потому что стабильность может быть в разных условиях.
Петрос Казарян: И? После этого?
Премьер-министр Никол Пашинян: После этого можно будет поговорить об остальном.
Петрос Казарян: Господин премьер-министр, для этой стабильности очень важно видение людей. До этой войны мы знали, что хотим построить. Мы хотели независимости Арцаха, мы гордились, мы хотели сделать Армению демократической, что-то получалось, что-то не получалось. Теперь это видение нашей страны, чувство безопасности нарушено у каждого человека. Они не знают, какой будет безопасность нашей страны завтра. Мы увидели огромную агрессию Турции, и люди поняли, что удержать ее нашими силами невозможно, и эта сила реальна. Теперь у нас в Арцахе есть то, что есть. У нас есть заявление, которое вызывает больше вопросов, чем дает ответов.
Премьер-министр Никол Пашинян: Сейчас наша работа прежде всего должна заключаться в том, чтобы конкретизировать неопределенности этого заявления и сделать эти неопределенности такой реальностью, которая сделает окружающую среду доступной для жизни. Во-вторых, чего мы хотим? Наши желания, по сути, не изменились. То, чего мы прежде хотели в стратегическом или, по крайней мере, в содержательном плане, того же хотим и сейчас.
Я уже сказал, что сейчас для нас очевидно, что наша армия, наше государство в целом нуждается в серьезной институциональной трансформации. У нас должен быть новый тип армии, где должны быть новые параметры. В частности, я уже сказал, что уровень мобильности армии должен возрасти во много раз. Где, допустим, у нас был корпус, бригада, полк, дивизия, батальон, структура, которая является нашей традиционно предполагаемой структурой армии, но которая, по сути, не оправдала себя. И в этой войне победили два фактора: мобильные группы и беспилотные летательные аппараты.
Первое: реформа армии, в контексте которой, кстати, необходимо учитывать возможное повышение уровня участия женщин. Что, на мой взгляд, приобретает очень важное значение в данном контексте.
Второе: развитие высокотехнологичного военно-промышленного комплекса гораздо более быстрыми темпами, чем мы можем обеспечить сегодня, который со временем должен стать реальным локомотивом нашей экономики.
Реформы в сфере образования — самые важные во всей этой истории: каким мы представляем себе 20, 25, 30-летнего человека, гражданина, с каким мировоззрением, с какими знаниями?
Уточнение статуса Нагорного Карабаха, который был раньше и есть сейчас.
Петрос Казарян: Говорят, что, смотрите, мы пойдем на переговоры, и Вы только что сказали, что есть вопросы, и эти неопределенности должны быть устранены. Оппоненты говорят, что так как Вы подписали этот документ о поражении, Вы не можете эффективно вести переговоры, Вы не можете сесть и сказать: так или иначе, потому что Вам скажут: брат, ты потерпел поражение. Если же правительство сменится, придет новый человек, то значительно укрепит наши переговорные позиции с новой точки. Т.е. это вопрос не сил и отдельных лиц, это вопрос государства.
Премьер-министр Никол Пашинян: Я уже сказал, что считаю, что у смены власти в демократической стране есть механизмы, и наша задача — иметь стабильную ситуацию, после которой мы сможем обратиться к народу.
Петрос Казарян: Но переговоры начнутся сейчас, не так ли?
Премьер-министр Никол Пашинян: Переговоры начнутся сейчас, мы можем вести переговоры и ведем переговоры.
Петрос Казарян: Есть ли у нас представления о том, чего мы хотим? Там много интересных моментов: открытие границы, дороги.
Премьер-министр Никол Пашинян: Да, конечно. Чего мы хотим? Мы хотим, чтобы, например, через Нахичевань проходила железная дорога Армения-Иран. Речь идет о разблокировке транспортной инфраструктуры.
Петрос Казарян: Открытие границ касается и Турция?
Премьер-министр Никол Пашинян: Нет. Потому что Турция не является частью этой договоренности. Мы хотим иметь не одну дорогу в Россию, а несколько возможных дорог и, если, например, в результате этих переговоров мы сможем решить наши задачи, представьте, какое переломное изменение будет для Армении, если, в конце концов, железная дорога станет в нашей стране реальным фактором, который свяжет нас с Персидским заливом и Россией. Это тоже цели, которые с помощью этого документа могут быть достигнуты, могут также быть не достигнуты.
Петрос Казарян: Так как в заявлении они были упомянуты, есть ли предварительная договоренность по этому поводу?
Премьер-министр Никол Пашинян: Есть не предварительная договоренность, а понимание. Если это сформулировано, значит, есть понимание. Но это явно вопрос переговоров, и тема переговоров, которые должны состояться.
Петрос Казарян: Также в социально-экономическом плане. Covid, зима — очевидно, господин премьер-министр, под каким ударом находится экономика. Здесь находятся десятки тысяч арцахцев, детей, их родителей и семей. Что нужно делать в социальном плане?
Премьер-министр Никол Пашинян: Этим людям должна быть предоставлена четкая поддержка — как социальная, так и материальная. Но я считаю, что эту поддержку они должны получить в Арцахе. Не в Армении, а в Арцахе. Это очень важный нюанс. Потому что, как я уже говорил, Арцах является Арцахом живущими там людьми.
И наша самая большая задача сейчас заключается в том, чтобы наши соотечественники из Арцаха вернулись и жили в Арцахе. Мы вместе с нашими коллегами в Арцахе будем реализовывать как можно больше государственных программ — и социальных, и экономических, и образовательных.
Петрос Казарян: Есть деньги?
Премьер-министр Никол Пашинян: Создадим. Будем работать и создавать.
Петрос Казарян: Спасибо.
Премьер-министр Никол Пашинян: Спасибо Вам.
Петрос Казарян: Уважаемые телезрители, мы беседовали с премьер-министром Николом Пашиняном. Встретимся.
Пресс-служба премьер-министра Армении
