Ответы на вопросы не так очевидны
Для меня очевидно, что даже если человечество сможет победить этот коронавирус, все равно, в 21 веке мы, наши дети, наши внуки будем жить в условиях глобальных вызовов — будь то новые эпидемии, климатический кризис или искусственный интеллект, используемый в дурных целях, что, возможно, станет опаснее атомной бомбы. Все эти вызовы, конечно, связаны с глобальным развитием: очень сомневаюсь, что удастся запретить свободное общение живущих в разных странах планеты людей, развитие промышленности, науки и технологий.
Но на национальном уровне находящимся на поверхности решением является ограничение свобод. Вы не хотите сделать прививку? Тогда мы вас заставим – уволим, не пустим на работу, оштрафуем, заставим лечиться за свой счет, заставим сдавать тест каждую неделю и т.д.
С точки зрения такого подхода страны делятся на три типа: 1 / где люди доверяют друг другу и государству, 2 / где люди не доверяют друг другу и государству, 3 / где государству все равно, доверяют ему или нет , оно заставляет и все.
Читайте также
В этом смысле в Швеции или Дании нет необходимости ограничивать свободы, в США — в какой-то степени есть, в Армении — есть в значительной степени, а в Азербайджане или, скажем, в Узбекистане такой вопрос не ставится вообще, поскольку мнение граждан никто не спрашивает. Но вся проблема в том, что, как я уже упоминал, общение между гражданами самых разных стран стало намного проще, чем, скажем, даже в 1990-е годы, а значит, условно говоря, проблемы Дании, Армении и Узбекистана становятся одной, общей проблемой. Поэтому и отношение к свободе необходимо в какой-то мере «унифицировать».
У нас нет глубоких знаний о том, как свободу воспринимают в азиатских или африканских обществах, и поднимался ли такой вопрос в интеллектуальном дискурсе этих регионов вообще. Нам больше знакома европейская традиция, с которой мы, армяне, соприкоснулись как минимум в 301 году (давайте не будем обсуждать, было ли это правильно или нет, этот разговор уведет нас в совершенно другом направлении).
Эта традиция происходит от греческого «полиса», где жили свободные люди, которые, в отличие от рабов, имели свои права, а также гражданские и моральные обязанности. Европейская традиция просуществовала до 17-18 веков, когда людям предоставляли свободы и привилегии по праву рождения и в зависимости от их услуг перед системой. Однако в 17 веке англичане Локк и Гоббс доказали, что для свободы важна не героическая служба, а наличие собственности. А в конце 18 века американцы и французы утверждали, что свобода дается человеку природой (или Богом), и таким образом, все люди одинаково свободны. С этого момента все «смешалось», потому что, когда что-то относится ко «всем», то понятия теряют свои границы и становятся размытым.
Когда я говорю «все свободны», «все добры», «все лжецы», естественно возникает вопрос: в какой степени, по каким критериям и в каких сферах проявляются эти хорошие или плохие качества? Свободно ли я говорю, свободно ли думаю, свободно ли исповедую свою религию? Может, я волен выйти в люди в одежде из перьев, или (приближаясь к теме), свободен в том, чтобы ни одна игла меня не уколола.
Или, возможно, женщина и мужчина свободны в том, чтобы договориться, что мужчина платит, а женщина продает свое тело? Почему же человек не волен держать рабов, если совершенно добровольно ставшие рабами люди, подписав договор, решили пойти в рабство? Между прочим, когда американские отцы-основатели провозгласили «божественные» или «естественные» свободы в 1776 году, многие из них продолжали держать людей в рабстве, и это крайнее проявление несвободы сохранялось на протяжении большей части 19 века. Свободны ли «Свидетели Иеговы» в том, чтобы не лечить своих детей, этим подвергая их смертельной опасности? Нет, кажется, и для этого есть соответствующая статья. «Сильно ли отличается этот случай от отказа прививаться или ношения масок? Юридически — да, отличается, потому что во втором случае уголовной ответственности не полагается (по крайней мере, пока). Как и во многих других случаях, у меня нет окончательного ответа на все вышеперечисленные вопросы. Я думаю вместе с вами, уважаемый читатель. И я предлагаю вам не искать простых ответов и, тем более, не навешивать положительные или отрицательные ярлыки на те или иные явления. Лично мне ближе к сердцу умеренный подход. Обе крайности недопустимы: когда личная свобода либо игнорируется, либо настолько абсолютна, что приобретает, я бы даже сказал, экстремистский характер. с Начиная с 1990-х годов почти 20 лет в мире царил первый экстремизм. С 2010-х годов и особенно в условиях коронавируса, человеческий разум впадает в другую крайность. На том же Западе начали говорить о некоторой «коллективной свободе», заявляя, что то, что проповедовалось в последние 2-3 века (включая известные декларации французсов и американцев), больше не актуально. Но одно можно сказать наверняка: под влиянием коронавируса и других глобальных изменений представления о свободе потерпели изменения.
Арам АБРАМЯН
Газета «Аравот»
