«Арарат»…слово, похожее на детскую скороговорку или на название сладости. Арарат…так и видишь, как оно открывается восходящими, задваивающимися слогами, как величественный каменный пуп мира. Арарат. На этой горе закончил скитание по водам Ноев Ковчег, у подножия её цвели райские сады, и ягнёнок не боялся льва, а лев – другого льва. Сегодня, когда большие львы, орлы и медведи мира ощетинились и скалятся друг на друга, как хочется погрузиться в легенду как в быль.
Документальная утопия Ашота Джазояна и его творческой группы, фильм «У подножия Арарата» позволила на сорок минут забыть о том потопе пугающей информации, в котором приходится барахтаться и плыть последние годы, подумать не о вражде, не о конфликтах и разломах, а о той метафизической связи, которая веками связывает два народа: армян и русских.
После 2022 года русские стали переезжать в Армению не просто семьями и сообществами – целыми предприятиями. Большинство из релокантов, конечно же, вернутся. Парадокс: чем лучше в гостях, тем больше в какой-то момент начинает хотеться домой хотя бы для того, чтобы самому проявить себя щедрым и добродушным хозяином. Хочется, в конце-концов, быть хозяином…
Читайте также
Фильм «У подножия Арарата» дает представление о том, почему в Армении задерживаются надолго, почему там можно, сохраняя тихую печаль об оставленном доме (а печаль эта священна), наслаждаться вкусом воды из пулпулака, пританцовывать под звуки дудука, лакомиться сладкой пахлавой и рассыпчатой гатой и просить о самом сокровенном в православных армянских храмах, каждый из которых кажется таким древним и как будто бы нерукотворным.
Заглавный герой фильма – гора Арарат – говорит со зрителем разными голосами: мужскими, женскими, детскими, молодыми и не очень. Священник. Рыбак. Скульптор. Винодел. Повар. Музыкант. Много-много художников. Кажется, что в Армении все, даже рыбаки с озера Севан, смотрят на мир глазами творцов – любуясь и благоговея.
Фильм дает зрителю редкую возможность увидеть людей, невероятно сложных во внутреннем своем устройстве, узорчатых, как армянский алфавит, но вместе с тем простых, прямых и весёлых. Неудивительно, что нервный, задёрганный айтишник из Москвы или Санкт-Петербурга сначала может растеряться: не оказался ли он в параллельной реальности, где первые полгода чувствуешь себя в отпуске, сколько бы ни приходилось работать, где люди так легки на подъем, щедры на улыбки, добрые слова и угощение, где практически невозможно быть нечестным, ведь через три рукопожатия «все друг друга знают». Нетрудно представить, как среднестатистическому москвичу тяжело, когда на него обращают столько внимания, мы-то нашу извечную полуанонимность и изолированность как-то обжили, а теперь учимся снова смотреть в глаза, прикасаться, много времени проводить за трапезой. И разговаривать, беседовать, а не просто «выходить на связь».
«У подножия Арарата» был бы туристическим видео-флаером, если бы не напряжение, вынесенное за скобки, но не слишком далеко от основного текста повествования. О том, что за границами окрестного «рая» неспокойно и страшно, говорится вскользь, и тем сильнее воздействие на зрителя. Русские айтишники, ставшие лицами кино, не откровенничают, почему уехали из своей страны, что им пришлось оставить, какова была возможная альтернатива. Герои-армяне, в том числе имеющие отношение к аналитической, интеллектуальной работе, не рассуждают о возможной цене поддержания дружеских отношений с Российской Федерацией. Нет интервью с теми представителями армянского народа, которые против наплыва релокантов и в целом не испытывают к России симпатии. Но нет и ощущения однобокости: ведь это не журналистика в полноценном смысле этого понятия, всё-таки «У подножия Арарата» – кино. Паузы, оригинальный переход на язык метафор, выход из актуального в надвременное ради сохранения подлинности и точности высказывания – таковы правила утонченной игры, предложенной создателями фильма. Однако авторы не пытаются за красивой картинкой и общими словами спрятать отсутствие позиции. Позиция ясная, а вот оптика специфическая. «У подножия Арарата» строится на крупных и общих планах, избегая средних.
Создателей фильма интересует, как сиюминутное проносится мимо вечного, обтекает его, не затрагивая сути. Что бы ни происходило, рыбак будет ловить рыбу в озере Севан, священник-армянин из Гюмри читать молитвы на старославянском, художник по камню выводить прихотливые узоры удар за ударом и громко удивляться, как можно прожить без «Анны Карениной» или «Евгения Онегина». Да, позиция создателей однозначна: народы, ставшие друг другу близкими, вплетёнными в общую судьбу, ссорить преступно. Делу долгой дружбы и союзничества из прошлого в будущее через настоящее, посвящён весь проект.
У многих представителей старшего поколения россиян и граждан СССР была страна мечты, например, та же Америка, Франция, Израиль, в общем, далёкая, богатая заграница, где можно было жить свободно, весело и сыто. Но однажды – возможно, некоторое время спустя после публикации на Родине некоторых шокирующих романов Эдуарда Лимонова, после 11 сентября 2001 года или с того момента, когда мир стал абсолютно проницаем соцсетями, ушла с горизонта земля, где всегда цветут сады и поют соловьи, не боясь за свободу своего птичьего слова. Может быть, это взросление, может быть, отрезвление. Теперь мы знаем: рай — дело частное, и его приходится собирать по осколкам. Дача детства. Новогиреево первого поцелуя. Аэропорт Шереметьево, из которого всё равно, куда лететь – так там красиво и так неуютно. Москва 70-х из рассказов родителей. Поле диких нарциссов в городке Друскининкай, куда я, наверное, никогда не вернусь. И с недавних пор – удивительная Армения Ашота Джазояна. Очень может быть, что мир «У подножия Арарата» не откроется мне, что дверь в эту затаённую Армению поддастся не всякой руке. Что, если она вымышлена талантливыми фантазёрами, как Барселона Вуди Аллена, как Париж Бертолуччи, как Нью-Йорк Даррена Стара? Но, стоя на родной земле, которую никто не выдернет из-под ног, все же прирастаешь духом, когда мечтаешь о Граде Небесном, о своем Китеже, о своей Нарнии, где тебя понимают и говорят с тобой на одном языке, пусть и с акцентом.
Пусть для каждого заблудившегося армянина с добрым, поющим сердцем, будут маяком Воробьёвы горы, а для каждого бесприютного русского – невидимый глазу огонь над оплывшим подсвечником вершина Арарата.
Ирина Толстикова
