Вчера Раффи Ованнисян вновь выступил на площади Свободы. Он говорил эмоционально, искренне, в своем стиле, немного несвязно. Передать вкратце содержание его выступления невозможно: были и нотки отчаяния («я проиграл»), и нотки оптимизма («борьба продолжается»). Досталось также тем комментаторам и редакторам, которые ничего не делают, но критикуют. Если это относится и ко мне, то обвинение в бездействии, откровенно говоря, не принимаю: особой ленью я как будто не отличаюсь. Что касается критики…
Уже давно занимаясь журналистикой, я пришел к тому простому выводу, что личности не так уж и важны – они приходят и уходят, быстро меняют свои мнения. Важность представляют явления и закономерности. Повторение первых позволяет говорить о вторых. В 1996, 1998, 2003, 2008 и 2013 годах явление, которое мы условно называем «президентскими выборами», повторялось с небольшими нюансами. Следовательно здесь мы должны говорить не о хороших или плохих людях, а об определенных закономерностях. В случае с четырьмя из этих пяти, условно говоря, выборов Вазген Манукян, Степан Демирчян и Левон Тер-Петросян проявили стандартное поствыборное поведение – митинги, акции протеста, движение и т.д. Здесь тоже есть закономерность, после которой начинается период разочарования общества (в 96-ом иностранные наблюдатели назвали это своим иностранным словом «фрустрация»). И наоборот, в 98-ом Карен Демирчян пошел нестандартным путем, что пробудило в обществе определенные надежды. И те, кто хотели, чтобы таких надежд не было, организовали «27 октября».
Возможность для проявления нестандартного поведения имел и Раффи Ованнисян. Во-первых, во время его поствыборных митингов у председателя Национального Собрания состоялось совещание, в ходе которого могло быть достигнуто согласие о создании комиссии по конституционным изменениям. Предполагалось, что в этой комиссии оппозиция будет иметь решающий голос. Надо ли было использовать эту возможность, оставаясь оппозиционером и продолжая настаивать на своих требованиях? Уверен, что да. Но Раффи Ованнисян на митинге заявил, что происходящее в парламенте не имеет к нему отношения. Вторая возможность появилась тогда, когда Раффи
Ованнисян написал письмо с предложениями, а президент ответил, что готов «с бумагой и ручкой» обсудить их. Для переговорщиков это идеальная ситуация, однако, лидер «Наследия» не воспользовался ею. Конечно, понятно, что если бы господин Ованнисян пошел на такие шаги, другие оппозиционеры назвали бы его «клиентом», «барабаном» и «бякой». Но они и сейчас так называют Раффи, никакой разницы. Зато могла бы быть создана новая ситуация, при которой некоторые механизмы контроля перешли бы к части оппозиции. А сейчас мы имеем то, что наши западные коллеги называют «фрустрацией».
Читайте также
Так что Раффи Ованнисян тоже подпал под вышеупомянутую закономерность.
АРАМ АБРАМЯН
