Если в Армении и существуют такие политические деятели, которым я симпатизирую и взгляды которых я в основном разделяю, то Шант Арутюнян определенно относится к их числу. Однако понимая, что выскажу сейчас крайне непопулярное мнение, не могу сказать, что он и его друзья не нарушали закона. Те политические деятели, которые утверждают обратное, должны помнить, что в подавляющем большинстве своем они когда-то являлись властью, а завтра или послезавтра они вновь ею будут являться. Станут ли они мириться с “шествием” с палками и взрывчатками, с “фейерверками” на проспекте Маштоца? Нет, не станут. Полагаю, ни в одной, даже самой демократической стране, государство с таким явлением мириться не будет.
Понимаю, какое возмущение вызывают в данный момент мои слова, однако у меня нет желания настраиваться на волну популизма: мы все должны быть заинтересованы в том, чтобы на наших улицах не происходило таких событий, независимо от того, преследуют ли “инициаторы” этих действий политические цели, или какие-либо иные. Другое дело, что 4, 5, 6 лет лишения свободы – наказание несоизмеримое с деяниями парней. И в этом случае назначение наказания в виде 4 лет лишения свободы, даже условно применимое, в отношении несовершеннолетнего – вообще за рамками моральных норм.
Читайте также
Я категорически не согласен также с тем, что осуждение Шанта свидетельствует о том, что в Армении царит диктатура. В условиях диктатуры три непровластные партии не могли бы иметь своих телекомпаний (не говоря уж об остальных средствах массовой информации). Во условиях диктатуры оппозиция не проводит многотысячных митингов. В условиях режима диктатуры миллионер не выступает с оппозиционными заявлениями, и вообще — все крупные предприниматели дружно аплодируют высшей власти. Такая ситуация в Армении была, но больше такого, надеюсь, не будет никогда.
С другой стороны, Армения, безусловно, отнюдь не является демократической страной. В этом смысле в прошлом году 29-го ноября у нас был хороший шанс для продвижения, если бы только мы подписали договор об Ассоциативности с ЕС. Разные должностные лица и провластные деятели утверждают: «Если бы мы стали членом ЕС, то и в этом случае были бы вынуждены уступить часть суверенитета». Таким образом, представители власти – кое-кто в силу своего невежества, а кое-кто умышленно, из корыстных побуждений, — искажают действительность.
Даже при самом большом желании, мы бы не стали членом Европейского союза, и, как мне кажется, к этому и стремиться не следует. Речь идет лишь о более тесном сотрудничестве с этой структурой, что было бы намного перспективнее как в экономическом плане, так и в технологическом и политическом. Вместо этого наша власть, не спросив нас – граждан этой страны, связала нашу участь с разлагающейся империей.
Именно против этого совершенно справедливо выступил Шант Арутюнян. Его политическая деятельность, уверен, будет иметь свое продолжение — как на свободе, так и в условиях заключения.
Арам АБРААМЯН
