Ашот ГАЗАЗЯН
Швед рассеянно присел на краешек стула. Закурил. Начал нервно перебирать в руках зажигалку. Он был явно чем-то расстроен. Я знал, что подгонять его нет никакого смысла – сам всё расскажет, если захочет. Точнее, точно расскажет, потому что, вижу, хочет.
– Представляешь, просыпаюсь сегодня утром, а рядом мужик лежит. Усатый такой. Спит себе в моей постели, как будто утомился очень. Сопит ещё…
Если бы симпатяга Швед проснулся и обнаружил в своей постели женщину, я бы, конечно, совсем не удивился. Его, элегантного, стройного и остроумного, с гитарой и без, любили все женщины. Даже те, которые говорили, что он совсем не в их вкусе и всё такое. Бывало, даже замужние. Как только в компании пробегала информация о том, что скоро здесь Швед заявится, женщины, девушки, убелённые сединами матроны тут же начинали приводить себя в порядок. Не знаю, зачем. Наверно, на всякий случай. И он одинаково отвечал им всем взаимностью.
Читайте также
– Ну, думаю, всё – испортили! Запаниковал даже! Расталкиваю его тихонько так, спрашиваю, мол, кто ты, как тебя зовут. А он мне баритонит басом – Галина! Представляешь?
Теперь уже трудно было не представить. Любвеобильному Шведу попалась усатая девочка…
– Хочу встать, а она – мне: «Ты куда? А вчера говорил, что любишь!», представляешь…
Поделившись своими свежими, я бы сказал, эксклюзивными ощущениями, Швед, кажется, немного успокоился. Он выкурил ещё одну сигарету, допил свой кофе до самой гущи и спрашивает:
– А мы собираемся сегодня? И кто будет?
Вооружившись оптимистичной информацией о том, что сегодня у нас в гостях несколько классных и совершенно раскованных москвичек, он ушел зализывать раны, а заодно посмотреть, кто в больнице, в которой он служил, нуждается в его помощи.
До больницы Швед решил пройти пешком. Он всё еще хотел думать о том, что же это с ним ночью происходило – с ним, и с Галиной. Было жарко, движение воздуха ощущалось только в верхушках деревьев, но хотелось ещё и подвигаться перед тем, как засесть в комнате дежурного врача и начать приём больных. Жизнелюбивый Швед всегда говорил, что, представляешь? самое последнее дело – полжизни проводить среди больных. Или просто людей, которым кажется, что они чем-то больны. Интересно получается, как только человеку становится скучно, ему обязательно начинает казаться, что он чем-то заболел. Ему самому иногда хотелось немного поболеть, хотя бы только для того, чтобы кто-нибудь у него самого поинтересовался о его самочувствии. Но такого почти никогда не происходило.
Ему повезло: в день, от вечера которого он так много ждал, к нему в клинику пришли только двое. Одного он благополучно направил к неврастенику-невропатологу. Второго уже хотел – к паталогоанатому, но тот был настолько счастлив, что Швед не стал этого делать.
– Спасибо, доктор! – благодарный пациент поставил на стол бутылку марочного коньяка и коробку дефицитного «Птичьего молока». – Ваш рецепт помог! Теперь никаких болей в груди!
Швед внимательно выслушал светящегося от счастья мужчину и вспомнил, как неделю назад задумчиво предложил ему «попробовать водкой». И вообще, как только кто-то узнавал, что Швед доктор, тут же начинал ценные советы выпытывать. Ну, например: «Вы знаете, у моей бабушки какое-то гастроцистическое расстройство. Что нужно делать?» Бывало, жаловались на запоры и плохую память. И всякий раз Швед деловито интересовался:
– А водочкой пробовали?
– Так бабушке нашей восемьдесят шесть!
– Самое то! Вы попробуйте!
В тот вечер он задержался ровно настолько, чтобы все дамы успели привести себя в порядок. Выложил на стол бутылку марочного коньяка, коробку дефицитного «Птичьего молока». Устроился в кресле, закурил. Как бы неохотно представился девочкам, как бы сдержанно харизматично так всем улыбнулся.
Между тем обстановка потихоньку накалялась. Пили много, закусывали мало, травили анекдоты, а поскольку гостьи были из Москвы, то анекдоты эти все как один получались свежими.
Устроили интимный полумрак со свечами. Кто-то вспомнил шутку про анальные бенгальские свечи – устройте геморрою праздник!
Было уже что-то за полночь, когда заскучавший, потому что накокетничался, Швед деловито осведомился:
– А когда же мы будем употреблять наших гостей?
Это могло бы взорвать всю вечеринку. Если, конечно, эти слова произнёс бы не Швед, а кто-нибудь другой. А тут вечеринка просто вышла совсем на другой уровень. Расслабились все, и гостьи из Москвы, конечно, тоже. Выпили ещё. Смотрю, глаза у всех влажные-влажные.
Потом были танцы. Мы тем временем уже всё поняли – Швед жребий бросил, Швед свой выбор сделал.
Сделавший выбор Швед буквально не отходил от своей новой подруги. Она отвечала ему взаимностью. Всё в глаза норовила заглянуть. И заглядывала ведь! А ещё попозже моргать начала. Поморгала-поморгала, ничего не помогает – чуть перебрала значит.
Тут Швед поднимается, решившись наконец оставить – хоть ненадолго! в покое девушку, и идёт к магнитофону завести своего любимого Рэя Чарлза. По пути забрёл в ванную. Потом ещё перекинулся шуткой-другой с кем-то из ребят. И пока всё это отсутствие происходило, всё присутствие и произошло!..
…Бех ввалился на вечеринку, как всегда трезвый, хамоватый и беспардонный. Он всегда вваливается трезвым, хамоватым и беспардонным. Это был тот уровень настроения, когда вопросов никому задавать не хочется, а почему-то всем что-то хочется отвечать.
Весёлость, отчаянная щедрость и непосредственность нового гостя брызнули и разбрызгались по всей вечеринке, не долетев разве что до Шведа.
Бех по старой привычке продемонстрировал новым друзьям свои коленки, перевидавшие не одно оперативное вмешательство – издержки футбола! Он всегда кадрил дам своими коленками. Задерёт штаны и демонстрирует их. Видимо, дамы находили шрамы на коленках Беха весьма сексуальными.
Продолжалось всё это присутствие не более двух-трёх минут. Потом Бех подхватил полусонную подружку Шведа под ручку и, что-то прокричав про скорую встречу, с гиканьем умчался прочь. Никто даже пикнуть не успел. Вечер был скомкан. Почуяв утрату, Швед вспомнил про усатую Галину и вконец расстроился…
…Светало. Те из гостей, что решили устроиться поудобнее, не покидая нашей гостеприимной квартиры в четыре комнаты, уже начали просыпаться. Время от времени то тут, то там раздавались то звон бокалов, то хихиканье. Швед так и не покинул своего кресла…
Бех ввалился на вечеринку такой же хамоватый и беспардонный, но теперь он ещё был и злой. По утрам он всегда вваливается уже злым. Это был тот уровень настроения, когда к жизни сразу возникает множество вопросов, и никаких ответов ни на один из них почему-то не находишь.
Видим, девушка на плече Беха, беспомощно так болтается. Похоже, она в себя и не приходила. Сбросил её Бех на диван, сел за стол и обхватил голову руками.
– Что произошло?! Почему грязный?
– Что-что! Алкоголическая она у вас, вот что! Забирайте ее обратно!
И рассказал Бех, как под Стиви Уандера угостил девушку вином. Потом продемонстрировал ей, как автоматически подаётся в его машине зажжённая сигарета, как раскладываются здесь сиденья, и все внутримашинное пространство плавно превращается в двуспальную кровать – подушечками и прочими архитектурно неоправданными излишествами. Потом они отправились в ущелье отдохнуть на свежем воздухе, но почему-то не отдохнули, потому что девушка допила все остатки вина.
И тут началось самое интересное. Оставив девушку на травке, Бех отлучился как бы по нужде, а возвратившись, не нашёл никого на месте, где это оставил. На зычные призывы самца никто не откликался. Начал накрапывать дождь. Бех в ужасе носился по темному ущелью, щёлкая зажигалкой и издавая звуки, неспособные собираться в слова. Потом придумал включить фары авто и светить ими в разные стороны. Потом начал сигналить, перебудив всех окрестных собак. Девушка словно под землю провалилась! Всю ночь смертельно перепугавшийся и замёрзший на свежем воздухе Бех носился во тьме по природе, посильно оглашая окрестности шумом, сорвал голос, вконец посадил настроение и наконец – аккумулятор. И только под утро он обнаружил, что девушка мирно скатилась с полянки по пологому спуску да к берегу речки и тихо отсыпалась уже там…
– Нечего было хватать руками всё, что ни попадя, – мстительно изрёк Швед, снимая с подружки грязные туфельки, а через голову – платье. Он укрыл её пледом, уселся рядом, красиво посверкал глазами, величавый и полный достоинства, и залпом выпил остатки убийственного коктейля, оставшегося ещё с вечера для хорошего настроения.
В другое время, глядя на Шведа, никому и в голову не пришло бы подвергнуть весёлому несдержанному осмеянию злоключения Беха, которому, конечно, так и надо, но тут всё же в голову пришло. Мы гоготали так, что увлекли этим занятием и Шведа, и Беха. Потом быстро всё собрали со стола, снова накрыли его остатками вчерашней роскоши. Проветрили комнату. Включили Рэя Чарлза.
А тут под непрекращающееся гоготанье и подружка Шведа проснулась. Села, посмотрела влюблёнными глазами на Шведа, ласково прикоснулась к его щеке. А потом вытаращила свои замечательные глазёнки и спрашивает:
– Так мы ещё сидим?
– Сидим, сидим! Сейчас завтракать будем! Что пить будешь?
Вечеринка продолжалась. Впереди были лучшие суббота с воскресеньем в мире. С нами никогда ничего не случится, думали мы все. Это мы сами уже случились…
А в понедельник добрый доктор Швед снова лечил своих больных. Тем же, кому уже совсем ничего не помогало, задумчиво советовал попробовать водкой.
Только собирался в комментариях к предпоследнему рассказу выдать предположение, что скоро так и до эротики дойдет, как она тут как тут. )))
….дааа раньше были времена…а теперь моменты:)…
…ведь можешь если хочешь))….
P.S…..самое интересное, что я сие произведение не только читаю…. но и слышу в твоём исполнении…со всеми присущими тебе интонациями…
…забавно…красочно (местами ооочень красочно:)….согревает
Мо-ло-ток!!!:))