Новые владыки Ереванского ханства беспощадно разрушают Ереван.
Снесли и красное здание на углу улиц Арами и Абовян.
Еще один каменный цвет центра Еревана стал историей. Нашествие.
Очередная грустная история о безликом образе нашей жизни.
Читайте также
Возможно, здание и не было архитектурным шедевром. Возможно, оно не было великолепным памятником культуры, но было линией на лице Еревана, дыханием, цветом и атмосферой. Оно было частью Еревана, культурным слоем, который необходим Еревану как воздух.
И все же, не будем лицемерить: какая разница для новых владык ханства? Они же ведь снесли дом Рафо Исраеляна, или культурные ценности на улице Абовяна. Снесли здание гостиницы «Севан». Сносят здание аэропорта «Звартноц». Сносят же таманяновский Ереван? Сносят. Сносят «под покровом ночи», потому что являются духовными потомками Шуры Балаганова.
Почему они так ненавидят Таманяна? Почему разрушают среду и атмосферу Таманяна? Почему его слава не дает покоя их бесславным душам? Возвышающиеся вместо «малоэтажного» таманянского Еревана бесформенные здания из надгробных плит, с арками, напоминающими стиль Тамяняна, все равно архитектурой не являются. «Не все черное — Отелло»: Папазян говорил. Эти здания в своем мертвенном образе останутся постыдной страницей в «сокровищнице» армянской архитектурной мысли. Они очень любят сокровищницы. Так же, как и называющийся «Северным» «город» — призрак, заклейменный в сердце Еревана.
Знаете, с каким мастерством французы смогли бы сравнять с землей «малоэтажный» Париж, даже днем. И знаете, какие великолепные, не бесформенные многоэтажные здания могли бы воздвигнуть, но не провинциализм движет их лидерами. А французы в пригороде Парижа построили громадный «Нью-Йорк» — общеизвестный «Дефанс», чтобы сказать миру, что они могут и «Нью-Йорк» построить, но сохранили обожаемый ими Париж. Почему? Потому что в истории Парижа не было времен парижского ханства. Потому что ценностью для предводителей этой страны было Величие Франции, а нам так и не удается дойти до Сасуна, Муша и Ардагана, потому что… мы пением хотим дойти. Плохим пением. Потому что заслуженный оперный Гегам Григорян все время возвращается и все время увольняется: или гениального Огана Дуряна или продвигающегося Карена Дургаряна. Вы скажете, что это не имеет ничего общего с материалом? Имеет.
Сколько людей, примеривших образ старого Ереванца, состарились, пережевывая ноты песни «мой розовый город». И продолжают стариться. Сколько людей обзавелись домом. Купили машины.
Ереван сносят, и парни, живущие в образе Ереванцев, сохраняют молчание. Молчат, потому что молчание стоит медалей, грамот, зарплат, привилегий музицировать под елкой.
Молчат председатели умерших и непохороненных творческих союзов, поскольку у непохороненного только одно будущее – быть похороненным. А кто хочет собственных похорон? Лучше ходить в мертвецах. Нужно еще получить деньги за свет, контракт на аренду помещения, который приносит деньги и возможность фотографироваться с меняющимися премьер-министрами.
Сохраняют также молчание разного вида заслуженные, так как перспектива народного еще не умерла в их беспокойных душах. Можно еще подцепить медаль «за заслуги перед отечеством». Много чего еще можно подцепить: концерт по госзаказу, фильм, вечер поэзии, банкет. Звучит возвышенно, не правда ли? «За заслуги перед отечеством».
Народные молчат, так как жизнь коротка. Правительственную комиссию, дом камерной музыки, пантеон, могут не исключать. По крайней мере, по их мнению. Если нет, то хотя бы поминки за счет государства.
Молчат даже самоотверженные смертники-шоумены, которые готовы пасть мученической смертью в борьбе против повышения платы за проезд, но не за разрушающийся Ереван.
И так, царит молчание. Молчание старейшин, общественных советов, почетных граждан и других.
Так молчали и тогда, когда сносили церковь Погос-Петрос, Часовню Гетсемана, кладбище Млер и часовню. И не только молчали, но и доносы писали, несомненно. Потому что молчали и тогда, когда Чаренца убили.
Потомки тех, кто убил Чаренца – не читавшие Чаренца, превознести его не могут, не могут продвигаться вперед и продвигать. Нужно Бога благодарить, что не сносят дом-музей Чаренца. Хотя, как знать: еще будут рассветы, которые последуют темному времени суток.
Одно общественное требование к нашим депутатам-бахвалам мы, все же, сформулируем. Принять конституционный закон о том, что здания Оперы, Матенадарана, Спортивно-концертного комплекса, а также мемориальные комплексы Цицернакаберд, Сардарапат (список можно подготовить) ни в каких национальных, общенациональных, государственных и других целях отчуждать не будут. Как тонко выбрали слово! Не сносить, господа, не сносить. Закон, который невозможно будет отменить ни в каких судебных конституционных, международный и других инстанциях. Если это будет трудно, то закон о люстрации. Исключительно. И никакой демагогии.
А компания известного архитектора армянского происхождения, члена Британского королевского института архитектуры выиграла международный конкурс на создание главного исламского музея в Мекке -«Музея Веры». Ну и к черту, что сносят Ереван. Главное, что у министра диаспоры много селфи с известными армянскими архитекторами, которые приехали в Ереван для участия в панармянских конференциях архитекторов, в роскошных залах послушали громкие слова наших алчных невежд о родине, о патриотизме … и ушли с опущенной головой.
Араик Манукян
