Для народа, чья история длится на протяжении нескольких тысячелетий, значение Первой Республики Армения намного больше, чем просто годы ее существования. Не думаю, что есть другое время длиной в два с половиной года, кроме предшествовавшего этого времени Геноциду, которому ученые, летописцы, публицисты уделили бы столько внимания.
И это, наверное, неудивительно, поскольку Первая Республика, в первую очередь, предзнаменовала собой возрождение армянской государственности на маленьком кусочке армянской земли, после тысячелeтнего отсутсвия, при том – в виде современной республики. В этом случае трудно преодолеть существующие споры и дебаты, особенно для тех, кто вырос, читая и слушая об этом, а затем изучая. Для тех, кто в качестве учителя и директора видели последнего премьер-министра Первой Республики Симона Врацяна, а в качестве учителя по литературе – Каро Сасуна главу провинции Карс, тогда принадлежащей этой республике. Проблемы в какой-то степени также являются запутанными, поскольку об этой республике почти все – ее рождение, развитие и падение, восхваляло главное действующее лицо — Дашнакцутюн, а пылко оспаривали и подвергали резкой критике Вторая – Советская Республика и противники этой партии в Диаспоре – партии Рамкавар-азатакан и С.Д. Гнчакян.
Теперь нашей Третьей Республике почти 30 лет. Политические партии, которые в армянской истории появились в 1880-х годах (как минимум те, которые организованно существовали до рождения Третьей Республики), все имели возможность представить свой нынешний облик и дело армянству Третьей Республики и всем тем, кто был заинтересован в том, чтобы прочитать и узнать. Они имели возможность предложить свои истории, свои комментарии о прошлом.
В начале 1990-х так называемые марксисты-ученые Третьей Республики, которые издали целые тома против Первой Республики и ее главном действующем лице – Дашнакцутюн, неожиданным образом трансформировались в непоколебимых защитников новой независимости. Тогда как Дашнакцутюн — некогда ярый защитник независимости, с трудом находил себя на пути от оппозиции к новой независимости. Гнчаки и рамкавары были вынуждены привести свою политику в соответствие с реальностью, но всегда пытались найти пути для сохранения собственных рефлексивных позиций – против Дашнакцутюн.
Единственное политическое действующее лицо Второй Республики – Коммунистическая партия спустя некоторое время после развала СССР удалилась со сцены – в мучительной агонии неуместности. Рамкавары и гнчаки никогда не были сильными в той части Армении, где сформировалась Первая Республика: как организации, оспаривающие влияние Дашнакцутюн в диаспоре, они следовали советской линии Второй Республики. Все три в Армению вернулись с большими надеждами. Ставшая изгнанницей в годы Второй Республики Дашнакцутюн, у которой были прекрасные организаторские традиции и возможности, стала действовать лучше, вернувшись в Армению Третьей Республики. Но даже вместе со всем этим этой партии не удавалось в ходе республиканских выборов получать больше 10 процентов голосов. Истории о прошлом особенно о своем, искусно менялись, исходя из необходимости.
Говорят, когда одному из советских политических деятелей задали вопрос о будущем, он ответил: «Будущее легко предсказать, а вот прошлое предсказать невозможно».
Достаточно лишь бросить один единственный взгляд на школьные и университетские книги, созданные после независимости, чтобы понять пугающую правдивость этого простого наблюдения.
Несмотря на это, в целом этим партиям не удалось постичь политические представления народа Армении. Вместо этого состоялась Третья Республика, и ее история была написана благодаря местным силам Третьей Республики, как бы это не удивляло и, по большому счету, не причиняло беспокойство этим трем организациям диаспоры. К этому необходимо также добавить элементы, которые получили важность в результате навязанной Армении и армянам Карабахской войны.
Независимо от данных Первой Республике политических и идеологических оценок, несомненно, достойны высокой оценки серьезные усилия, направленные на осуществление реформ Первой Республики, которые при наличии самых плохих условий, должны были способствовать становлению современного, равноправного, демократического общества. Среди них было право голосования женщин на выборах (за долго до того, когда США признали это элементарное право) и такие реформы, которые в Европе стали закономерностью только в будущем. По крайней мере, те невыносимые условия, как внутренние, так и внешние, которые ухудшались под угрозой большевистского мятежа в стране, также раскрывали диктаторские намерения контролирующего правительство Дашнакцутюн. Прежде всего, помимо всех добрых намерений, это очень хрупкое государство — новая Армения, населенная бесчисленными сиротами и беженцами от Геноцида, вступила в войну с тремя из ее четырех непосредственных соседей. Разные историки и политические силы могут извлечь различные уроки из истории. Президент Третьей Республики Левон Тер-Петросян и некоторые из его соратников, которые были историками, извлекли из истории свои уроки. Они избежали трех войн, которые положили конец Первой Республике. Мы знали, что можем разобраться только с одной войной. Хотя Карабахская война еще не закончилась, но ее первый этап мы победили, тогда как Первая Республика проиграла территории всем трем соседям, с которыми она воевала.
На одной из моих каждодневных утренних встреч с президентом Левоном Тер-Петросяном, когда Карабахская война была на самом горячем этапе, я заметил, что Президент имеет довольно веселый настрой. В руках у меня, как обычно, были бумаги с вопросами, подлежащими обсуждению. Президент движением руки дал знать, что временно отказывается от какой-либо другой темы и спросил: «Знаешь, какой сегодня день?». Я собрался с мыслями, проверил бумаги и дал точный календарный ответ, прекрасно понимая, что вопрос не связан с какой-либо датой: «Сегодня, — сказал он,- наша республика стала на один день старше Первой Республики».
Возникает вопрос: в чем задача политических решений Первой Республики? Или, как многие предпочли бы сформулировать, в чем была задача политики первой администрации Третьей Республики под руководством Левона Тер-Петросяна? Критики на вторую формулировку данного вопроса отвечали, что первое руководство Третьей Республики не имело «национального видения», то есть, в основе своей внешней политики не ставила идею большой Армении — Армении Севрского договора, которая иногда выражается термином «Ай дат». В этот момент, казалось, разница была лишь в том, чего мы хотели, что представлялось возможным, и, что более важно, что подлежало защите на фронте и за переговорным столом, а что – нет. Значит, ответ на вопрос, изложенный в начале предыдущего абзаца, можно сформулировать следующим образом: возможности Первой Республики были несоразмерны с ее видением о карте Армении.
А значит, что еще остается ученым в почтенном возрасте, которые после того, как на протяжении 50 лет слушали, изучали писали и думали, теперь еще и имеют время подумать о Первой Республике и о последовавших за ней двух республиках.
Что еще остается сказать, имея в виду то, что эта Первая, хрупкая, невероятная, но юридически документированная Республика восстановила свою государственность в результате тысячелетнего наследия, которое мы считаем историей.
В последнее время меня беспокоит, что я могу сказать по поводу ряда вопросов: по какой причине происходят изменения в армянской истории? Какую роль играют внешние и внутренние силы? Кто управляет этими изменениями и с помощью каких инструментов? И что делают этими изменениями?
Какую роль в армянской истории играет государственность и почему она появлялась и исчезала так часто? Какая, как последствие, разница и взаимоотношение между армянским государством и армянской нацией, где нация подразумевает, в том числе, Диаспору или диаспоры. Государство означает идентичность с территориальным определением, тогда как нация означает идентичность с этнической и религиозной основой, элементы которой могут находится по всему миру. И наконец: что составляет ось армянской истории? Иными словами, какую парадигму нужно применить, чтобы понять историю одной территории и одного народа, в котором государственность была существенной, но не всегда присутствовала. Каким образом, позвольте сказать, Армения 2300-летней давности дожила до наших дней?
Несмотря на то, что эта статья не имеет направленности или возможности ответить на эти вопросы, пониманию истории могут способствовать правильные вопросы, поскольку неправильные вопросы не могут привести к правильным ответам, тогда как даже неправильные ответы на правильные вопросы могут открыть путь для лучшего понимания исторических и современных процессов.
Полагаю, по случаю 100-летия со дня основания Первой Республики могу здесь предложить некоторые мысли.
Первая Республика сгущает дилеммы и вызовы армянской истории. Она представляет собой элементы непрерывности, но в основном изменений, кульминацию вызовов и проблем, стоящих перед армянским народом – как минимум, как политические партии поняли за последние 13 десятилетий, а церковь – на протяжении более долгого периода времени.
В качестве парадигмы, Первая Республика и очень многое из армянской истории, как мне кажется, можно понять, если согласиться с тем, что отечественные программы и достижения не были решающими, хотя и они были столь же важными и чувствительными для государства. Скорее, решающими были те напряженности, которым республика была вынуждена противостоять и которые должна была разрешить на региональных и международных площадках, и решающими были отношения местных сил с международными. В армянской истории многое объяснялось конфликтами между могущественными соседями и внутренними силами.
Было бы лучшей моделью, на мой взгляд, рассмотреть взаимовлияние между отечественными противостоящими силами, каждая из которых равносильна конкурирующим внешним силам. Это равенство может быть прямой или косвенной сделкой или сотрудничеством. Идеологическим или очень тактическим. Или всем вместе. Иными словами, локализация региональной или международной конкуренции и интернационализация локальной. И это приписывает большую ответственность организациям, которые говорят и действуют от имени армянского народа.
Лидирующая в Первой Республике сила – Дашнакцутюн, связала свою судьбу с Западом – антибольшевистской коалицией, которая была автором конечного результата Севрского соглашения – Армянского вопроса или Ай дата. Большевики Первой Республики Армения очевидным образом думали, что решение этого вопроса находится не на Западе, а в идеалах всемирной социалистической революции, так, как это было воплощено в России – в большевистской революции. В обеих сторонах верили собственным словам. И умирали во имя этого. Более того, убивали друг друга во имя этого. Стоило бы пересмотреть развития последних двух тысячелетий нашей истории в этом свете.
Доминирующая в Первой Республике сила – Дашнакцутюн, в результате получила меньше территорий, чем имела в начале, и намного меньше, чем обещал Севрский договор: обещать – самое легкое в истории. А большевики начали с Карсского договора.
И последняя мысль – о возрождении армянской государственности и по случаю 100-летия этого важнейшего дня. К истории очень часто относились как к свалке, куда можно бросить все, что нужно забыть: в дальнейшем любой может войти туда и взять что-то, снова выставить на продажу, переработав в соответствии с новыми реалиями.
Иногда нам необходимо спасти историю от тех ущербов, которые может причинить фактам и процессам «свалочный подход».
Жирайр Липаритян
