Нет, вопрос не о том, что в 1994 году, будучи председателем Госкомитета обороны Нагорного Карабаха Роберт Кочарян принял решение уничтожить меня за статьи, опубликованные в газетах «Азг», а затем «Еркир Наири». Во время войны это был удобный способ избавляться от нежелательных людей. Хлоп… и конец. Или они увозили в Шушинскую тюрьму и решали все вопросы там. В 1991 году, когда азербайджанские омоновцы арестовали меня в аэропорту Ходжалу, то по указанию из Баку был составлен протокол, согласно которому меня должны были отправить в Шушинскую тюрьму.
Понятно, что я никогда не выбрался бы оттуда живым. И если для азербайджанцев поводом уничтожить меня была моя деятельность, то причиной для Роберта Кочаряна было то, что мною было разоблачено совершенное им и начальником Управления спецпрограмм Леонардом Петросяном преступление по присвоению денег фонда помощи детям погибших азатамартиков, основанного ныне покойным ортопедом из Лос-Анджелеса Вардгесом Наджаряном. А до этого Роберт Кочарян запретил известному врачу и общественному деятелю въезд в Арцах. Меня исключили из работы в УСП, где я занимался вопросом по открытию второго фронта со стороны Дагестана на Баку.
Чтобы узнать, почему председатель Госкомитета обороны Нагорного Карабаха принял такое решение, я отправился в Степанакерт вместе с группой Баронессы Кокс. Впоследствии Зорий Балаян рассказал мне, что, когда оно вместе с Леонардом Петросяном вошли к Роберту Кочаряну, еще возле дверей Роберт спросил у Леонарда: «Бакура уже доставили в Шуши?». Леонард что-то пробормотал, а Зорий сказал ему: «Если с Бакуром что-нибудь случится, знайте, что люди вам этого не простят, уже утром явятся сюда и сметут все, чего мы достигли за эти несколько лет».
«Ну, мы тоже этого побаиваемся, – ответил Р. Кочарян.
Я часто ездил в Арцах без каких-либо препятствий или страха, думая, что именно страх может погубить меня. Если бы я с самого начала не поехал в Арцах и не потребовал объяснений, вопрос, вероятно, решился бы иначе. Только спустя три месяца после этого решения, глава УСП Гевондян приглашает меня к себе и говорит, что звонком из Степанакерта решение по мне снято с повестки, и я теперь свободен. «Вы хотите сказать, что я родился заново?», – спросил я. «Да, так оно и выходит», – ответил Гевондян, и добавил, – Мне поручили сообщить вам об этом, но знаете, я не имею к этому никакого отношения».
Сейчас я продолжаю жить, писать, рисовать, реализовывать другие общественные проекты, живу заботами страны, нации, мира.
Мой основной вопрос не связан ни с «1 марта», ни с 27 октября. Я не говорю, что они меня мало интересуют. Напротив, это были роковые для страны события. Вопрос также не касается отношения Роберта Кочаряна и мэра Ерванда Захаряна к созданному мной благотворительному фонду «Возрождение Шуши», которые присвоили мои программы, «отмыв» через новый фонд огромные суммы денег фонда мэрии «Ереван», распылив их, мало чего оставив для крепости Шуши. Когда я заговорил об этом в Попечительском совете, в тот же день мое имя убрали из Попечительского совета. Позже, почувствовав опасность, они закрыли этот фонд, уничтожив следы преступления.
У меня следующий вопрос к Роберту Кочаряну: будучи должностным лицом, его доход состоял из зарплаты, как он смог завладеть 90% акций Каджаранского медно-молибденового комбината стоимостью в сотни миллионов долларов? В конце концов, если бы он копил свою зарплату в течение ста лет, ее все равно не хватило бы для этой сделки. Он не имел никакого права завладевать народным имуществом, злоупотребив своим служебным положением. Нарушение закона президентом стало примером для тысяч чиновников. Коррупция в условиях вседозволенности стала менталитетом, для освобождения от которого потребуется намного больше усилий и вложений.
Я очень сожалею, что бывший президент НКР и Республики Армения, внесший значительный вклад в становление государственности Арцаха, стал не камнем преткновения на пути коррупции в стране, а предводителем ее процветания, способствуя сращению олигархии с властью.
Однако я приветствую новые власти, которые не останавливаются ни перед какими-либо препятствиями для создания правовой страны, вплоть до ареста и обвинения самого высокого государственного должностного лица. Это совершенно новый этап для Армении.
Я совершенно не рад тому, что бывший президент НКР и Армении оказался за решеткой. Но я желаю, чтобы явление коррупции сменилось в менталитете людей на образ благополучной жизни. Каждый член сообщества должен понимать и осознавать, что для каждого гражданина страны, начиная от копающегося в мусорных ящиках и до президента страны, единственным интересом является создание сильного государства. И первым врагом этого является коррупция.
Бакур КАРАПЕТЯН
Газета «Аравот»
01.08.2018г
И такой человек вновь претендует на власть? Крыша, что ли, поехала? Армения всегда страдала из-за людей недалеких, алчных, с феодальным мышлением. Очнитесь, на дворе 21 век, нанотехнологии, полеты в Космос, мир сузился до невообразимо малых размеров, когда буквально за мгновения ты можешь связаться с вождем Нанбу-Мамбу и поговорить с ним? Народ вас никогда не простит, но что будет с государством?
Кочарян и не претендует, он и не собирался возвращаться в политику, если бы комический премьер не затеял эту мстительную грязную игру. Серьёзной ошибкой было амнистировать Никола, у многих случилась амнезия, но я прекрасно помню события 1 марта 2008 года. Помню, как пьяные и накаченные бог весть чем грозились перевернуть страну вверх дном, и отчетливо помню как Пашинчн призывал их не останавливать ни перед чем. Почему никто не говорит о том, как эта оголтелая толпа, в которой от людей ничего не оставалось, обрезками крушила всё вокруг и избивала полицейских. А бутылки с горючим? А избитый и подожжённый кучкой дикарей полицейский? В какой стране позволили бы такое? В любой европейской стране разогнали бы слезоточивым газом и дубинками в первый же день, а в США и того страшнее. Слишком долго ждали. Нельзя было позволять зверью так распоясаться, зверью, которыми руководил Никол.
А что же он сегодня себя не судит? Ведь у него, как ни у кого руки в крови.