Когда наш парламент стал обсуждать хейтспич, оказалось, что мы понимаем под этим термином все, что угодно, но не то, что цивилизованный мир.
Человека, привыкшего наблюдать за армянской политикой, это не должно особо удивлять: от слуг того самого народа, который не имеет традиций цивилизованной государственности, глупо было бы ожидать чего-то иного.
И вот пока весь мир пытается защитить уязвимые группы от тонн токсичного контента, которые на них выливают киберхунвейбины, наши парламентарии задумались о том, как бы ограничить возможность наших родных, доморощенных генераторов токсичности эту самую токсичность распространять. И все бы хорошо, да есть одна беда — политики всем этим цивилизованным миром уязвимой группой не считаются.
Более того, политики считаются теми, кого в цивилизованном мире привыкли критиковать, а эта критика принимает зачастую совершенно странные (читай непристойные) формы, в чем может убедиться каждый, посмотрев на карикатуры французского журнала с богатой и долгой историей Charlie Hebdo (да-да, того самого).
Читайте также
Совет Европы довольно ясно определяет, что именно является хейтспичем: пропаганда ненависти, направленная против уязвимых групп. Религиозных, сексуальных, этнических меньшинств. Психически больных, людей с проблемами развития и инвалидов. Тех, кого часто и незаслуженно притесняют.
Политики, а особенно представители власти, нигде, кроме как в постсоветских и авторитарных режимах уязвимыми группами не являются.
Но против чего же борются тогда наши законотворцы? С чего это их вдруг начали беспокоить права уязвимых групп, ведь до недавнего времени этот вопрос их особо не колыхал. Ответ довольно прост, если внимательно прислушаться к словам наших политиков и законотворцев. А они говорят вот о чем: надо защищать политиков и людей к политике примыкающих. А тихонечко подразумевают то, что защищать надо своих, а наказывать только чужих.
И именно это было и есть основной причиной всех законопроектов, направленных на ограничение распространения информации — начиная от законопроекта о фейках во времена прошлого правления и заканчивая борьбой с хейтспичем в недрах нынешнего парламента.
К политикам можно и нужно относиться эмоционально. В одном из своих последних выступлений один из самых интересных мыслителей нашего времени Ной Юваль Харари сказал, что граждане Великобритании могут не разбираться в экономических аспектах Брекзита, но на референдуме они голосовали, не руководствуясь знаниями, а желаниями. Желания людей нерациональны, а эмоции сложно контролируемы. Человеческая история знает множество примеров, когда власть пыталась ограничить желание и возможность озвучивать критику. По странному стечению обстоятельств все эти режимы считаются авторитарными, а то и диктаторскими.
Так где же разница, спросит меня дотошный читатель? Все очень просто. Власть не нуждается в защите. Она всегда должна быть максимально уязвимой, в том числе и для критики, в том числе и для жесткой критики. В то же время уязвимые группы должны быть защищены от любых посягательств. И если власть считает себя уязвимой группой, то надо ей подсказать: цивилизованный мир с этим подходом не согласен. В корне.
С.Е.
