Это произошло после того, как судья удалил из зала двух политзаключенных
Вчерашнее судебное заседание по делу семи оппозиционных деятелей началось с 30-минутным опозданием. Судья Мнацакан Мартиросян обусловил это тем, что Сурен Сирунян был доставлен из изолятора с опозданием. Позже выяснилось, что у Сируняна поднялась температура. Судья представил изменения, внесенные в Уголовный кодекс РА. После этого Александр Арзуманян заявил, что статья 314 “прим” уже реформированного УК, которая устанавливает положение об удалении подсудимого из зала в связи с неуважительным отношением или препятствованием нормальному ходу судебного заседания и продолжении заседания в его отсутствие противоречит ряду других положений того же кодекса – в частности п.8 ст.23, согласно которому “участие сторон в рассмотрении в суде уголовного дела обязательно”, п.3 ст.65, согласно которому обвиняемый имеет право “с момента выдвижения обвинения иметь защитника, отказаться от защитника и защищаться самостоятельно”, ст.302, согласно которой “судебное следствие осуществляется с участием подсудимого, явка в суд которого обязательна” и так далее. Учитывая вышеперечисленное, Арзуманян предложил судье применить ст.23, а не ст.314 “прим”. Судья, однако, не отреагировал на предложение Арзуманяна даже после того, как с аналогичным предложением выступили и другие политзаключенные.
Вчера в ходе всех трех заседаний сторона защиты представляла ходатайства о самоотводе судьи, а также оспорила законность решения, обнародованого судьей Мартиросяном на заседании 27 февраля. Напомним, что в указанный день судья сослался на закон, который должен был вступить в силу лишь 1 марта, а также на указ президента РА о назначении Мнацакана Мартиросяна судьей суда первой инстанции столичных муниципалитетов Кентрон и Норк-Мараш. То есть Мартиросян, будучи судьей уголовного суда, сам себя “назначил” судьей по “Делу семи” в суде первой инстанции. Сперва с заявлением выступил защитник А.Арзуманяна Липарит Симонян. Он отметил, что с 1 марта дело должно было быть передано в суд первой инстанции, после чего председатель суда обязан был, хотя бы ради соблюдения формальной стороны, направить его одному из судей, в частности тому же Мартиросяну. По просьбе заболевшего политзаключенного С.Сируняна обсуждение этого ходатайства было прервано на 10 минут. После перерыва к ходатайству Симоняна присоединились защитники других политзаключенных. Овик Арсенян сослался в частности на “Закон о правовых актах РА”, которым запрещается ссылка на недействующие законы.
Обвинитель Корюн Пилоян назвал ходатайства “необоснованными”. Он заявил, что обвиняемые с самого начала использовали тактику затягивания судебного процесса. Касаясь решения судьи от 27 февраля, Пилоян сперва заявил, что оно носило “информационный характер”, затем представил его как оговорку. Александр Арзуманян назвал заявление Пилояна “пропагандистским трюком”. По словам политзаключенного, 9 из 11 заседаний откладывал сам судья, не давая тем самым возможность начать судебный процесс. Арзуманян также констатировал, что политзаключенные заинтересованы в начале судебного процесса, поскольку выдвинутые им обвинения лопнут как мыльный пузырь. Судья объявил 2-часовой перерыв, по завершении которого обнародовал решение: ходатайтство необоснованно и подлежит отклонению.
Затем с заявлением выступил вызванный в суд свидетель по “Делу семи” Роберт Багдасарян, который отказался от своих показаний на этапе предварительного следствия. Багдасарян сказал, что 1 марта участвовал в стихийном, как он выразился, митинге у памятника Мясникяну. Вечером, во время действий военнослужащих, он решил покинуть территорию и пойти домой, но получил огнестрельное ранение и был доставлен в больницу. После того, как Роберту Багдасаряну была сделана операция, он без разрешения врачей покинул больницу. Согласно заявлению свидетеля, следователи Специальной следственной службы приходили к нему домой, и показания он дал, находясь в постели. “Я пребывал в состоянии шока, психологически не был готов к допросу и без должной правовой помощи дал показания о том, что ранение получил во время этих событий, что со стороны полицейских в меня якобы не стреляли, либо я не могу точно сказать, кто в меня стрелял. Таким образом, стрелку обвинения я направил в сторону боровшихся за демократию моих товарищей. Сожалею о своих показаниях, написанных под воздействием момента, и прошу прощения у семи героических личностей и всех политзаключенных. С этой минуты я готов разделить выдвинутые против них незаконные, сфабрикованные обвинения”,- заявил потерпевший. В свое оправдание он отметил, что, давая показания в ходе предварительного следствия, стоял перед выбором: либо дать нужное следователям объяснение и выступить в качестве потерпевшего, либо сказать правду, после чего ему будет выдвинуто обвинение. В суде Роберт Багдасарян заявил, что на самом деле был ранен в результате выстрела, произведенного полицейскими.
После этого заявления присутствовавший в зале суда в качестве потерпевшего заместитель начальника отдела полиции общины Норк-Мараш Эдик Галстян попытался уточнить данные Багдасаряна. Политзаключенные восприняли это как оказание давления на потервшего. “Мы не позволим оказывать давление в зале суда”,- заявил Шант Арутюнян. Его поведение судья расценил как препятствование судебному процессу и неуважение к суду. В результате Арутюнян на 4 дня был удален из зала заседаний. С той же мотивировкой до 9 марта из зала суда был удален Александр Арзуманян. “Это незаконный суд. Мы все уходим, продолжайте свой судебный процесс”,- заявил Мясник Малхасян. Однако сразу после этого последовало сообщение судьи о том, что заседание откладывается до 9 марта. В этот день политзаключенные в полном составе смогут участвовать в судебном заседании.
Наира МАМИКОНЯН