Бенджамен Франклин несколько раз в своей жизни произносил и писал следующую фразу: He who sacrifices freedom for security deserves neither (Тот, кто жертвует свободой ради безопасности, не достоин ни того, ни другого). Тому, как трактовать эту фразу посвящены тонны научных работ и исторических исследований. И она осталась бы темой исследований историков, если бы не случился теракт 11-го сентября 2001-го года. Сразу после него началась борьба с терроризмом, и, для пущей эффективности в этом святом деле, в октябре 2001-го в США был принят закон, известный как Patriot Act. Patriot Act приостанавливал действие многих статей Конституции США для лиц, подозреваемых в терроризме. Если человека подозревали в терроризме, то его дом можно было обыскивать без решения суда, получать доступ к бизнес-информации, организовывать прослушку, и многое другое. И вот именно тогда цитата одного из отцов-основателей США, заблистала новыми красками. Во что это все выродилось нам рассказал Эдвард Сноуден, но об этом чуть позже.
Для нас же эта цитата стала актуальной из-за обсуждения в парламенте изменений в закон о ЧП и сопутствующих им изменений в закон о телекоммуникациях. Вкратце: правительство обязало операторов связи делиться с ним местоположением всех пользователей, а также предоставлять данные телефонных звонков и “эсэмэсок”, не раскрывая их содержания. Отдельной статьей идет необходимость применения программ и прочих технических средств, отслеживающих перемещения изолированных граждан. Цель не менее благая, чем борьба с терроризмом: борьба с эпидемией коронавируса. Срок – до конца режима ЧП.
Ничего не предвещало беды. Законопроект с обычными перепалками прошел первое чтение. А перед вторым чтением оказалось, что в силу нюансов правил голосования, у правящей партии не хватает голосов для его принятия. А потом произошло нечто, чего я за историю армянского парламентаризма не припомню – правительство в тот же день внесло тот же законопроект в парламент, в этот раз обеспокоившись тем, чтобы обеспечить послушное большинство. Слуги народа, привычно полив отсутствующую оппозицию ароматной амброзией, быстренько приняли многострадальные поправки и разошлись по местам самоизоляции.
И вот тут нам всем стоило бы насторожиться. Потому что такая настойчивость — она неспроста. А еще потому, что мировая практика показывает, что государство, получив один раз инструментарий для слежки за своими гражданами более никогда от него не отказывается. Patriot Act должен был действовать на время “Войны с террором”, однако действует до сих пор. Роскомнадзор создавался для святой цели борьбы с педофилами, а выродился в инструмент запрета политических сайтов. Великий Китайский Файрвол должен был защитить китайцев от тлетворного воздействия порнографии, а превратился в инструмент подавления гражданских свобод. Нам предлагают что-то похожее: отказаться от части гражданских свобод, и мамой клянутся, что это на время эпидемии и вообще, все данные уничтожат. Потом. Когда кончится “Война с терроризмом”. Извините, ошибся — когда кончится эпидемия.
Читайте также
Однажды почувствовав вкус тотальной слежки, государство найдет способ ее продолжить. Неважно какие формы эта слежка примет: это может быть приложение для кэшбека по покупкам, аппликейшн для использования услуг электронного правительства, или что-то еще. Важно то, что отвечая на несколько раз заданный в ходе обсуждения законопроекта вопрос: “А кто же будет контролировать соблюдение законности в процессе данных мероприятий?”, министр юстиции сказал: ну как обычно – работника контролирует начальник, а начальника – его начальник. Переводя с чиновничьего на человеческий, это значит, что никто.
Но дело тут даже не в том, что эта тотальная слежка может никогда и не закончится: лично я с этим смирился. И даже неважно, что все это удовольствие будет происходить без должного контроля. Важно осознавать, власть ставит нас перед ложным выбором: свобода или безопасность.
Ведь выбрав одно из двух, мы потеряем право на оба.
С.Е.
