«Айкакан Жаманак». Исполнилось 13 лет со дня трагических событий 1 марта. В этот день в 2008 году были убиты Гор Клоян, Давид Петросян, Тигран Абгарян, Закар Ованнисян, Тигран Хачатрян, Армен Фарманян, Ованнес Ованнисян, Гамлет Тадевосян, Григор Геворгян, Самвел Арутюнян.
Впервые в истории Армении бывшие высокопоставленные лица, в частности Роберт Кочарян, один из его ближайших соратников, бывший вице-премьер Армен Геворгян, бывший генеральный секретарь ОДКБ Юрий Хачатуров и Сейран Оганян, занимавший пост Начальник Генштаба в 2008 году фигурируют в деле подсудимого. Это дело находится в суде около 2 лет, но судебный процесс еще не начался. Защита откладывает судебные заседания с различными ходатайствами.
Представитель правопреемников потерпевших по делу 1 марта Седа Сафарян ответила на несколько вопросов “Айкакан Жаманак” о судебных заседаниях и их затягивании.
— Госпожа Сафарян, почти 2 года, как проходит судебный процесс по делу Роберта Кочаряна и других бывших высокопоставленных должностных лиц. Как Вы, как представитель правопреемников потерпевших, оцениваете этот процесс?
— Я считаю, что очень плохо. Это поражение судебной власти, когда такая несправедливость раскрылась в вопросе меры пресечения в отношении Роберта Кочаряна. Я считаю, что это тоже вина власти, что за 2,5 года они не смогли внести серьезных изменений в судебную систему, чтобы обеспечить отправление правосудия. Может быть, они не хотели нас шокировать, но мы уже в шоке, это можно сделать за несколько месяцев с имеющимися измерениями. Например, исходя из фактов европейских судов, они могли очистить суды, провести экспертизу, отстранить некачественных судей и так далее. Я спрашиваю себя, сможет ли судья, рассматривающий дело Роберта Кочаряна и других, выйти из-под тяжести этого дела. Эти два года показали, что не готов. Судья не тот, кто должен сидеть в суде и выслушивать всех, должен иметь возможность ускорить рассмотрение дела в рамках своих функций, чтобы обеспечить справедливое рассмотрение дела в разумные сроки. Мы все ожидаем, что система должна быть очищена — это касается не только судов, но и правоохранительной системы — полиции, следственных органов. Группы, которые сейчас находятся за пределами страны, проводя политику дискредитации правительства, оказывают влияние на ранее созданную судебную систему. Провал реформы идет в ущерб правительству. Медленная работа властей повлияла на поддержание состояния судебной системы, что, в свою очередь, повлияло на желание людей восстановить справедливость.
— Когда вы вернетесь к слушаниям, в каком случае (в течение длительного времени, как правопреемникам жертв 1 марта бойкотируют судебные заседания)?
— Когда суд ограничит ходатайства защиты, когда суд должным образом обеспечит равные условия для обеих сторон, мы обратимся в суд. Но пока всего этого не будет сделано в суде, мы не хотим быть соучастниками в бездействии.
— Госпожа Сафарян, прошло около 2 лет с тех пор, как это дело не рассматривалось, могут ли эти ходатайства бесконечно рассматриваться судом? В конце концов, какое решение видите вы, как потерпевшая сторона?
— Ходатайства могут подаваться на неопределенный срок, но могут быть отклонены на неопределенный срок на тех же основаниях. Закон позволяет оставлять ходатайства, сделанные по тем же основаниям, без рассмотрения, и есть ходатайства, которые могут быть разрешены по окончании рассмотрения. У суда есть рычаги воздействия, но в действиях суда нет резкости, нет скорости решения. Если ходатайство можно рассмотреть за 15 минут, должен ли судья просить три месяца? Боюсь, что суд вынужден бесконечно отстаивать права сторон защиты с максимальной эффективностью, но ему наплевать на потерпевшую сторону. Такое впечатление, что суд чего-то ждет, ждет, что будет.
— В одном из последних интервью вы упомянули, что не согласны с обвинением, вы упомянули, что на самом деле есть заявление, в котором говорится о другом преступлении, и это следует рассматривать как отдельное преступление, которого не было. Не могли бы вы уточнить, о чем написано эссе?
— Я много раз говорила, что власть сотрудничала с олигархической системой и вооруженными формированиям, что такое сотрудничество — это преступное сотрудничество. Описание элементов преступного сотрудничества было включено в обвинительное заключение, акт отдельно не оценивался, а рассматривался как совокупность действий, направленных на свержение конституционного строя. Но это отдельное преступление.
— Вы подавали ходатайство о признании этого заявления отдельным преступлением?
— На предварительном следствии подал заявление Ваге Григорян (бывший представитель потерпевших — ред.), И на данном этапе судебного разбирательства еще не наша очередь, чтобы мы могли подать ходатайство и попросить обвиняющую сторону пересмотреть обвинительное заключение.
— Сегодня исполняется 13 лет со дня трагических событий 1 марта, В самом деле, какой прогресс вы можете указать в раскрытии дела?
— Я бы хотела, чтобы люди, совершившие убийства, были известны общественности сегодня. Я понимаю, что существуют объективные и субъективные препятствия, но это не может оправдать неэффективность органа предварительного расследования. Я надеялась, что будут рычаги, возможность для масштабной оперативной работы, но я вижу, что в этом случае следственный орган и оперативники не смогли организовать свою работу параллельно.
Продолжая расследование дела в ССС, у меня сложилось впечатление, что для ССС было бы лучше иметь своих оперативников, которые работали бы сообща, потому что жизнь показала, что в СНБ была ситуация, когда эта работа не была бы выполнена. Особенно, когда Артур Ванецян был директором Службы национальной безопасности, теперь мы видим, с кем он стоит. Я думала, что при следующем главе СНБ будет новый импульс в раскрытии этих убийств, но все осталось на прежнем уровне. Мне стыдно за то, что рядом со мной сидят правопреемники жертвы, потому что система не способна объединиться в раскрытии этих убийств. Убийцы на нашей стороне, они ходят по улицам, многие знают их по именам, кто стрелял в людей, дело не безнадежно проиграно, но необходимо предпринять практические шаги, так мы можем получить результат.
— Вам известно о предварительном расследовании дела матери, какие действия предпринимаются?
— Я не осведомлена о процессе, но расследование должно быть прозрачным, если есть прогресс, правопреемники потерпевших должны об этом знать. Поскольку мы ничего об этом не знаем, то нельзя сказать, что есть прогресс.
Беседовала Анюта Атанесян
Фото — «Айкакан Жаманак»